Женщины Цезаря - Колин Маккалоу

— Правда, он не очень умно повел себя при разводе с Муцией Терцией.

— В этом виновата Муция Терция. Ты забываешь, кто она такая. Дочь Сцеволы, любимая племянница Красса Оратора. Только такой пиценский дурак, как Помпей, мог пожизненно запереть ее в крепости в двухстах милях от Рима. Так что ей ничего не оставалось, как наставить ему рога, да еще с таким крестьянином, как Тит Лабиен. Хотя она предпочла бы тебя.

— Это я всегда знал.

— Так считают и ее братья. Вот почему они поверили ей.

— Ага! Я тоже так подумал.

— Но Скавр тоже ей подходит.

— Значит, ты считаешь, что я должен держаться от Помпея в стороне?

— Тысячу раз да! Он не может играть в игру, потому что не знает правил.

— Сулла управлял им.

— А он управлял Суллой. Никогда не забывай этого, Цезарь.

— Ты права, он управлял Суллой. И несмотря на это, Сулла нуждался в нем.

— В таком случае Сулла еще больший дурак, — презрительно фыркнула Сервилия.

Когда Луций Флавий вновь представил в Плебейское собрание законопроект Помпея о земле, все его шансы провалились. Целер торчал в колодце комиций, чтобы помучить всех и поразглагольствовать. И они так схватились с бедным Флавием, что тот воспользовался своим правом принимать любые решения и отправил Целера в тюрьму Лаутумия. Из своей камеры Целер созвал собрание Сената. Когда Флавий загородил дверь камеры своим телом, Целер приказал снести стену. Он лично наблюдал за тем, как ее рушат. Ничто не мешало ему покинуть камеру, но старший консул предпочел показать Луцию Флавию, что он все равно выполнит свои сенаторские обязанности, не выходя из камеры. Огорченный и очень сердитый, Помпей был вынужден призвать к порядку своего плебейского трибуна. В результате Флавий выпустил Целера и больше не ходил на заседания Плебейского собрания. Утвердить законопроект о земле было невероятно сложно.

А тем временем сбор голосов для курульных выборов продолжался с лихорадочной быстротой. Общественный интерес к выборам был подогрет возвращением Цезаря. Почему-то, когда Цезаря не было в Риме, всем становилось скучно, неинтересно. А присутствие Цезаря гарантировало интересную бучу. Молодой Курион находился на ростре или на платформе у храма Кастора всякий раз, когда та или другая были свободны. Казалось, он решил заменить Метелла Непота как персональный критик Цезаря (Непот уехал в Дальнюю Испанию). История о царе Никомеде пересказывалась со многими остроумными приукрашиваниями.

— Куриона-младшего я назвал бы женоподобным. Он определенно был мальчиком Катилины, — раздраженно заметил Цицерон Помпею.

— А я думал, он принадлежал Публию Клодию, — отозвался Помпей, которому всегда было трудно разобраться в сложности политических и социальных союзов.

Цицерон невольно вздрогнул при упоминании этого имени.

— Прежде всего он принадлежит себе, — сказал он.

— Все ли ты делаешь, что можешь, чтобы помочь кандидатуре Лукцея?

— Естественно! — надменно ответил Цицерон.

Действительно, это было так, хотя не без неприятных случайных встреч в то время, когда он сопровождал Лукцея на Форуме.

Из-за Теренции Публий Клодий стал очень злым и опасным врагом. Почему женщины настолько осложняют жизнь? Если бы она оставила его в покое, Цицерон мог бы избежать дачи показаний против Клодия, когда наконец через двенадцать месяцев состоялся суд над святотатцем. Потому что Клодий объявил, что во время празднования Bona Dea он находился в Интерамне, и даже представил несколько достойных уважения свидетелей, которые подтвердили это. Но Теренцию не проведешь.

— В день Bona Dea он приходил к тебе, — сурово произнесла она, — чтобы сказать, что он уезжает квестором в Западную Сицилию. Он хотел хорошо справиться с этой обязанностью. Ты сказал мне, что он приходил за советом. И это был день Bona Dea, я знаю точно!

— Дорогая моя, ты ошибаешься! — в ужасе запротестовал Цицерон. — Провинции еще не были распределены, их распределили только через три месяца!

— Чушь, Цицерон! Ты, как и я, очень хорошо знаешь, что жребии подтасовывают. Клодий знал, куда он поедет. Это все та шлюха, Клодия, да? Из-за нее ты не хочешь давать показания!

— Я не хочу давать показания, потому что интуиция подсказывает мне: будить этого спящего зверя я не должен, Теренция. Клодий и так меня не любит — с тех пор, как тринадцать лет назад я помог защитить Фабию! Уже в то время он мне не нравился. А теперь я нахожу его отвратительным. Но он достиг того возраста, когда может войти в Сенат. Он — патриций Клавдий. Его старший брат Аппий — мой большой друг и друг Нигидия Фигула. Amicitia должна быть сохранена.

— У тебя роман с его сестрой Клодией, поэтому ты и отказываешься выполнить свой долг, — сказала Теренция, упрямая, как осел.

— У меня нет романа с Клодией! Она связалась с этим поэтом, Катуллом.

— Женщины не похожи на мужчин, — заявила Теренция со своей ужасной логикой. — У них в колчане не так много стрел. Им остается лишь лежать на спине и принимать на себя весь арсенал.

Цицерон сдался и дал показания, тем самым лишив Клодия алиби. И хотя деньги Фульвии купили присяжных (поэтому его оправдали со счетом тридцать один к тридцати пяти), Клодий ничего Цицерону не забыл и не простил. К тому же когда сразу после этого Клодий занял место в Сенате, он попытался поиздеваться над Цицероном, но Цицерон так ответил ему, что себя покрыл неувядаемой славой, а Клодия сделал посмешищем. Еще один повод для злобы, которую затаил Клодий.

Еще в начале этого года плебейский трибун, пиценец Гай Геренний — значит ли это, что он действовал по указке Помпея? — начал предпринимать шаги, чтобы изменить статус Клодия с патриция на плебея, приняв специальный акт на Плебейском собрании. Муж Клодии, Метелл Целер, смотрел на это как на развлечение, ничего не предпринимая. Теперь голос Клодия слышали везде. Клодий говорил, что, как только Целер откроет палатку для регистрации кандидатов в плебейские трибуны, он подаст заявку. И как только он, Клодий, вступит в должность, он обвинит Цицерона в казни римских граждан без суда.

Цицерон пришел в ужас и не стыдился признаться в этом Аттику, которого умолял употребить все свое влияние на Клодию, чтобы та отговорила младшего брата от его затеи. Аттик отказался, сказав просто, что Публий Клодий становится неуправляем, когда намечает себе очередную жертву для мести. Сейчас его жертвой был Цицерон.

Несмотря на все это, Клодий и Цицерон постоянно сталкивались друг с другом. Если кандидату в консулы не разрешали устраивать гладиаторские игры от своего имени и за свой счет, то ничто не могло остановить другого человека дать грандиозное представление на Форуме в честь папы или дедушки кандидата.

При условии, если папа и дедушка кандидата одновременно с тем являлись предками или родственниками устроителя игр. Поэтому не кто иной, как Метелл Целер, старший консул, устроил гладиаторские игры в честь общего их с Бибулом предка.