Судьба: Дитя Неба - Элизабет Хэйдон

Намерьены начали переглядываться. Вперед выступил Акмед.

— Я буду представлять фирболгов, — заявил он. — Как тех, в чьих жилах течет намерьенская кровь, так и всех остальных, в качестве потенциального члена будущего союза.

— А я представлю наинов, — сказал Фейдрит. Послышались крики одобрения.

— Я буду представлять Роланд, — послышался голос Тристана Стюарда, и многие поддержали его.

Один за другим выступали вперед главы различных государств, народов и групп. Рапсодия смотрела по сторонам, пытаясь отыскать Элендру, но ее нигде не было видно. Тогда выступать от имени лиринов она предложила Риалу, сделав упор на том, что он прекрасно помнит войну, а также напомнив о его нынешнем положении вице-короля Тириана. Эши как главу Дома Ньюленд выбрали представителем Второго флота и намерьенов Маносса.

Наконец были выбраны представители всех групп, кроме двух намерьенских флотов. Тут послышался крик со стороны Третьего флота:

— Анборн! Мы выбираем Анборна ап Гвиллиама!

Чаша тут же отрезонировала, показывая согласие многих, хотя представители Первого флота сохраняли каменное молчание.

— Все согласны? — спросила Рапсодия Третий флот для соблюдения процедуры.

— Да, — последовал общий ответ.

Лорд-маршал выступил вперед, но на сей раз на его лице не было и следа обычного высокомерия. Как и все подходящие к Помосту, Анборн поклонился Рапсодии, но когда он выпрямился, она заметила смех в его глазах и почувствовала, что ее отвращение к предстоящей свадьбе начинает таять. Их отношения будут приятными и простыми. В последнее время он нравился ей все больше. Когда очередь дошла до Эши, она не рискнула посмотреть ему в глаза.

И вот возник последний и самый сложный вопрос: кто будет представлять Первый флот — намерьенов, сражавшихся за Энвин, и их потомков? Среди них многие пережили войну, большинство предпочли присоединиться к другим группам в качестве граждан их стран или по расовому признаку. Люди никак не могли прийти к согласию. Рапсодия терпеливо ждала ответа, жалея, что не выбрала туфли поудобнее. После продолжительного обсуждения кто-то крикнул:

— Пусть Гвидион ап Ллаурон представляет еще и Первый флот!

Вновь поднялся шум, начались новые споры.

Рапсодия шагнула вперед, чтобы получить подтверждение у Первого флота, но тут послышался зычный голос Анборна:

— Я против.

Анборн повернулся к Эши, а толпа вновь зашумела.

— Извини, мальчик, тут ничего личного. Боюсь, все немного сложнее.

Эши коротко кивнул и вновь посмотрел на Рапсодию. «Даже гораздо сложнее», — грустно подумал он.

Собравшиеся продолжали приводить новые доводы, и хотя в них не было прежней злобы, к согласию они прийти не могли. Иногда чей-нибудь голос перекрывал шум.

— Право представлять Первый флот принадлежит Эдвину Гриффиту, старшему сыну Энвин, — заявил Хиллион, лиринский аристократ, претендовавший на руку Рапсодии.

Первый флот одобрительно загудел:

— Веди нас, Эдвин Гриффит!

— Оставьте меня в покое, — взмолился Эдвин Гриффит, и толпа притихла: Гриффит заговорил в первый раз. — У меня слишком большое искушение довести вас до края Земли и сбросить. Всего несколько мгновений назад я имел глупость подумать, будто у нас есть надежда. Однако вы повторяете прежние ошибки, повинуясь слепой вере, которая повела вас за моей матерью к гибели! Выберите кого-нибудь другого, пусть вас возглавляет не тот, кто прибыл на новые земли на том же корабле, на котором приплыли ваши гнусные предки! Сохраните ваши клятвы верности для новых Короля и Королевы!

Вновь начались споры.

— Тогда пусть нас ведет Элендра, — предложил другой голос, и настроение в Чаше вновь поменялось. — Она руководила нами, когда шторм унес Меритина, и мы благополучно добрались до новых земель.

Послышались возгласы одобрения, намерьены начали скандировать ее имя.

— Я отказываюсь, — раздался негромкий голос со склона горы.

Рапсодия подняла голову и увидела, что лиринская воительница стоит в стороне от остальных, у края Чаши. Элендра повернулась и собралась уходить.

Сердце Рапсодии сжалось. Она знала, что должна сохранять нейтралитет, однако не могла не поддержать свою наставницу и друга. Она посмотрела на Грунтора и улыбнулась.

— Мы должны простить себя, — повторила она тихо, но ее слова эхом прокатились по Чаше.

— Точно, — сказал великан фирболг. — Конечно, это не мое дело, но ты, Элендра, отличный выбор. Если бы флот уважил твое мнение, дурацкой войны не было бы. Да и лиринам не пришлось бы умирать, верно? А если бы старая Энни послушала тебя, мы все остались бы завтракать дома, а не превратили бы континент в кровавую бойню. Ну, так что скажешь, мисс? Дай им последний шанс.

После нескольких мгновений ошеломленного молчания Первый флот разразился аплодисментами и начал еще громче скандировать имя Элендры. Рапсодия послала Грунтору воздушный поцелуй и повернулась к своей наставнице. Несмотря на разделявшее их довольно большое расстояние, она увидела, что на глазах у лиринской воительницы блеснули слезы.

— Хорошо, — кивнула она, и Чаша огласилась приветственными криками.

— Прекрасно, — проговорила Рапсодия, смаргивая слезы. — Теперь я предлагаю всем представителям групп собраться в одном из залов Илорка, предоставив остальным весело провести время и получше узнать друг друга. Возможно, у вас хватит доброй воли, чтобы мирно провести несколько дней и выбрать новых Короля и Королеву намерьенов, а также завершить процесс объединения. Вы спрашивали о Будущем — сейчас мы творим его сами.

Она вновь взяла в руки лютню, и в Чаше моментально установилась тишина.

— Вы знаете, я не Мэнвин, — продолжала Рапсодия, и в ее глазах заплясали веселые искорки. — Я могу поведать вам лишь о том, что мне кажется возможным. Вам выбирать свое Будущее.

Она махнула рукой маленькому золотоволосому мальчику из делегации лиринов.

— Арик, ты — Будущее. Подойди, спой вместе со мной.

Мальчик подбежал к Помосту.

Рапсодия начала играть на лютне быструю и легкую мелодию. Это была песня гваддов Серендаира, которая называлась «Блестящие потоки и луговые ручьи», — любовная песня холмов и горных пастбищ, родины маленького народа. Как только прозвучали первые ноты, многие гвадды встали рядом с другими малыми народами и, затаив дыхание, слушали ее, а некоторые даже подпевали. Их лица сияли, глаза сверкали восторгом; стройные тела гваддов отбрасывали длинные тени под лучами клонящегося к западу солнца.

Когда песня увлекла всех, Рапсодия начала вплетать в нее другую — единственный известный ей напев наинов, который пели рудокопы в глубоких пещерах Ночных Гор. Мотив подхватили десять тысяч голосов наинов, низких и глубоких, как сама земля, в которой они жили. Рапсодия выбрала тональность, гармонично сочетающуюся с песней гваддов, и теперь они пели вместе, их голоса резонировали с Чашей, отзываясь в душах намерьенов.