Евгений Гришковец. Избранные записи - Евгений Гришковец

Только однажды мы вместе участвовали в одном номере. Хоть я и занимался в другой студии, но учился в университете, поэтому был привлечён. Как раз техника у меня была отменная. Мы с Андреем солировали. Но отчётливо помню, что на меня и внимания-то не обращали. Настолько я был занят точным исполнением рисунка и композиции, а он, наоборот, был свободен, ярок и, что называется, щедр на то, что любит публика. Он, в отличие от меня, к тому моменту уже прекрасно знал, что она любит.

Он долго и упорно ездил поступать в Школу-студию МХАТ и раз за разом возвращался. Я представить себе не мог, как он мог туда поступать. И как он мог хоть что-то играть на сцене. Когда он говорил вне сцены, его почти никто не мог понять, такая у него была каша во рту. Но на сцене он смотрелся мощно! Он был невероятно сильным физически. Пантомима для него была так – средство к существованию, должность руководителя студии и социальный статус… Я совсем не разбираюсь в боевых искусствах, но Андрей занимался какими-то из них очень серьёзно, долго и был выдающимся образом оснащённым в этом смысле человеком. Он был боец в прямом смысле этого слова.

Он сыграл в нашем новейшем кинематографе за последние пятнадцать лет самых запоминающихся и выразительных подонков. Подонки ему удавались с такой документальной точностью и убедительностью, как никому. Только хорошо, а точнее, глубоко знающий жизнь и ужасы тьмы человеческой природы мог так сыграть. Ни один актёр, который сразу поступил в театральное учебное заведение и дальше жил исключительно артистической жизнью, не смог и не сможет даже близко подойти к той подлинности, которую демонстрировал на экране Андрей.

А ещё он был первым исполнителем роли Первого солдата в первой постановке моей пьесы «Зима». Удивительно, как ему удалось почти в сорок лет сыграть человека с юным и бесхитростным сознанием: никогда не повзрослевшего, довольно дерзкого, дворового сибирского паренька. Смышлёного, но неумного. Шустрого, но бесхитростного. Он, как всегда, был детальным и точным.

Мы были знакомы почти тридцать лет. Целую жизнь. Во многом именно его пример сложного и упорного прорыва в профессию меня убеждал и настраивал на решительные шаги. Я всегда гордился и с удовольствием подчёркивал, а то и хвастал знакомством с ним. Он, конечно, был всенародным артистом. И тот факт, что мы с ним знакомы и земляки, часто располагал ко мне не знающих моих заслуг людей.

Не могу осознать и свыкнуться с тем, что Андрея больше нет. Я привык за долгие годы, что он есть и что от него всегда можно ждать интересной и точной роли, образа…

Он точнее многих смог транслировать девяностые годы на экран и на сцену. Именно в его ролях человек конца девяностых и нулевых зафиксировался. Невозможно переоценить утрату. А как можно оценить роли, которые он не исполнит в том новом возрасте, в который только-только входил?.. Он ушёл из жизни таинственно и страшно, как человек девяностых.

Горюю!

Такой бурной и изнурительной весны у меня не было никогда. Совершенно не хватало ни сил, ни времени, ни собранных в хоть какой-то порядок мыслей, чтобы писать в дневник… Чтобы нанизать на ниточку бусинки совсем свежих и уже остывающих воспоминаний. Этими «бусинками» набиты карманы, как песком после проведённого на пляже дня.

Вчера вернулся из Тбилиси. Провёл там один день. Абсолютно безумный день… – и счастливый самый первый концерт с «Мгзавреби».

Прилетел в столицу Грузии в четыре часа утра, мало соображая, сколько времени, закатное солнце освещает облака или же это восход. Для себя решил, что это закат, и поужинал восхитительными хинкали в пять утра. Удалось немного поспать… Потом мы в первый раз после сугубо студийной работы встретились с Гиги и остальными музыкантами на сцене знаменитой Тбилисской филармонии. На культовой сцене, где в 1979 году выступал Би Би Кинг, в 1980-м прошёл легендарный рок-фестиваль, на котором впервые для широкой публики и свободно сыграл, помимо прочих, «Аквариум» и БГ. На этой сцене играл и пел сам Рэй Чарльз.

И вот я вижу этот почти 2½-тысячный зал, билеты в который раскуплены, представляю себе его заполненным до отказа весьма взыскательной тбилисской публикой, она в подавляющем большинстве придёт на любимую группу, с которой я исполню несколько песен. Я понимаю, что по большей части молодая тбилисская публика знать не знает, кто я такой.

Ох, давненько я так не волновался! Уточню: давненько меня не тряс такой мандраж.

Давно не был я так счастлив в предвкушении чего-то нового.

После концерта, с шумом в ушах и в полузабытьи, в окружении старинных друзей, которые поздравляли и радовались успеху, я ходил по старому Тбилиси, пил без разбору всё, что давали, слушал тосты, сам что-то говорил, а потом в три часа ночи упал в самолётное кресло возле иллюминатора и рассвет встретил уже в Минске. В 9.30 утра я прилетел в Калининград, не понимая, было со мной это всё или только почудилось. Завтра вылетаю в Москву, и снова замелькают города. Какая прекрасная невыносимая жизнь!

Сильно раньше была Украина, в частности Львов и Луганск. Невозможно себе представить, что эти города находятся в одной стране. Не только дома, улицы, воздух, нравы, уклад, речь и язык, на котором говорят люди, но даже лица, походка и жесты – всё другое, разное и даже несопоставимое. Не буду говорить, где лучше, а где хуже (хотя у кого-то вывод напросился сам собой), просто это ужасно разные города. В России нет городов, которые бы так сильно отличались друг от друга. Даже Улан-Удэ и Краснодар не так далеки.

Во Львове очень ждали спектакля, и мы получили друг от друга большое удовольствие и впечатление. Мы – это публика и я. За себя могу говорить с большей уверенностью, но всё же атмосферу, которая была в зале, иначе чем оправданные сильные ожидания назвать не могу. Город внешне расцвёл за то время, пока я его не видел. Точнее, ещё больше пришёл в соответствие замыслу тех, кто его когда-то строил. Во многих местах Львова, не зная, что ты во Львове, можно решить, что ты в каком-то районе Вены или Будапешта.

Я был совершенно потрясён, когда меня притащили во Львове в караоке. Ненавижу караоке и никогда не хожу. Для меня в караоке есть что-то унижающее человеческое достоинство. Даже прекрасный человек может быть безобразным и отталкивающим в своём безудержном желании петь. Человек, который может показаться умным, воспитанным, содержательным и глубоким, вдруг вскрывается в караоке как самодовольный идиот, лишённый всякого вкуса, а главное – внутренних тормозов.

Но во Львове я решил пойти. Мне было любопытно, что поют в караоке люди, стоящие на страже украинской культуры, языка и традиций. Я мучился три часа. И только по моей просьбе весёлая, дружелюбная и милая компания людей, которые между собой говорили по-украински, но пели самый ужасный репертуар «Русского радио» и «Радио Шансон», вплоть до «Как упоительны в России вечера» и «Владимирский централ»… Только по моей просьбе они для меня исполнили песню на украинском языке. Я попросил хоть что-нибудь на украинском, надеялся услышать что-то мне незнакомое, но яркое, и выяснить, что же люди во Львове поют сами для себя на родном языке. Мои новые знакомые нестройно исполнили «Червону руту», которую не надо шукать вечорами, то есть песню из репертуара вечно молодой Софии Ротару, которую я с детства знаю наизусть.