Искатели неба - Сергей Лукьяненко

Антуан засмеялся.

– Когда я был ребенком, Авром-Бер, я полагал, что буду молодым вечно. Когда я был юным, то не верил в старость. Когда я был твоих лет, то не сомневался, что не доживу до старости. Но вот теперь я старик, но мне все еще нравится ходить, смотреть, думать.

– По тебе ли такой путь? – упрямо повторил капитан.

– Ты же видишь – я иду по нему. А те, кто моложе и сильнее, остались дома.

Авром-Бер замолчал.

Заскрипело о песок днище лодки, Арнольд и Луи вошли в воду, подтягивая нас к берегу. Качался вдали огонек на шхуне, светил фонарь на песке. Два огонька в ночи, между которыми так долго сновала шлюпка.

Я выбрался из лодки, остановился, глядя на капитана. Тот все сидел, катая во рту трубку, глядя на нас.

Потом поднялся, грузно ступил на берег.

– Юноша знает язык, и все вы сильные люди, – сказал Авром-Бер. – Даже женщины и старики. Но это моя земля. Мне поверят там, где вас прогонят прочь. Меня поддержат там, где не помогут деньги и Слово.

Он подошел к Маркусу.

– Позволь мне идти с тобой.

– Места хватит для всех, – ответил Маркус. – Но разве это твоя вера?

– Разве те, кто пошел с первым Искупителем, были иной веры? – вопросом ответил Авром-Бер.

– Они выбрали свой путь не сразу.

– Я ждал тебя долгие годы. Не знал, откуда ты придешь и кем ты будешь. Но я верил и ждал тебя, мессия.

Вместо ответа Маркус протянул руку, ободряюще касаясь капитана. Это было удивительно и трогательно – хрупкий юноша, перед которым склонился на колени могучий и суровый мужчина.

Но я не удивился.

Вернувшись к шлюпке, Адмони заговорил с матросами. Быстро и властно, если те и растерялись, то спорить не стали. Прошла минута, и они уже гребли к шхуне.

Хелен засмеялась. Похлопала капитана по плечу.

Один за другим мы подходили к иудею и обнимались с ним.

Двенадцать и Искупитель.

Наконец-то собрались вместе те, кто должен идти вслед за Маркусом…

И предать его.

Или все в этот раз будет иначе?

На побережье всегда есть селения. Уж на что Иудея пустынный край, но и здесь вдоль морского берега были и поля, и сады. Уже через час Адмони вывел нас на торную дорогу, ведущую вдоль виноградника к маленькому поселку.

Здесь стояло едва ли с десяток домов, и вряд ли нашелся бы столь большой, чтобы вместить всех нас. Авром-Бер отделился от нас и постучался в один из домов. Разговор был долгим, но в конце концов нас впустили в сад – где мы и расположились на ночлег под навесом, на дощатом помосте.

– Уйдем с рассветом, – предупредил Авром-Бер. – Хозяин просит не впутывать его. Если случится беда, он сможет сказать, что не видел чужаков.

Ни у кого не было сил спорить. Лишь Жерар поинтересовался:

– Мы сможем найти здесь лошадей?

– Нет.

Жерар не спорил. Посмотрел на меня и велел:

– Ильмар, будешь дежурить первый час. Возьми себе помощника.

Самым бодрым из спутников казался Комаров. На мой вопрос он безропотно кивнул, и вскоре мы уже сидели под деревом, чуть отойдя от навеса со спящими товарищами.

– Во фляжке есть еще что? – спросил я.

Фарид протянул булькнувшую флягу. Мы выпили по глотку.

– Не могу поверить, – сказал я. – День назад мы были в османских землях. Шпион, а тебя небось по всему миру помотало?

– Да так… – уклончиво ответил руссиец. – Больше по Державе.

– Может, теперь признаешься? – спросил я. – Твои разговоры про Аквинскую ересь, это для отвода глаз?

– Почему же? Я и впрямь верю, что в мире есть две силы, что борются между собой. Божественная и дьявольская.

– Ну тогда твой дьявол не так уж и силен, Комаров. Гляди – всему вопреки мы добрались до Иудеи. Даже шторм не помешал.

Шпион приложился к фляжке и наставительно произнес:

– Нет, любезный сударь. Не в этом дело. Не два батыра на цирковой арене борются.

– А где же тогда поединок?

– В нас.

Я забрал у него фляжку. Чего уж тут, такими разговорами занимаясь, можно и выпить. По сравнению с самими словами – уже не грех.

– Объясни.

– Любой поступок ведет нас к добру или злу. Но если бы все было так просто – по одну руку добро, по другую – зло! Ведь никакой злодей не признается в том, что поступает неправильно. Всегда найдутся оправдания. Ограбил потому, что самого ограбили. Убил потому, что на него руку подняли. Обманул и по миру пустил, чтобы самого не обманули. Но это простое, тут все увертки видны. На самом же деле, в самом невинном поступке тебе с двух сторон нашептывают, как поступить. И не всегда будет ясно, чей голос ты слышишь. Может Бог остановить тебя, когда ты поступаешь против его воли?

– Может.

– Нет. Тогда ты уже не человек, ты кукла на ниточках. Ты живешь и поступаешь по своей воле. Тебе дано решать.

Дьявол – он словно темная сторона Бога. Но Бог дает тебе свободу поступать как ты хочешь, ставя при этом перед тобой свой закон. Дьявол же говорит, что законов нет, но отнимает твою свободу. Пусть на первый взгляд этого и не понять… когда у тебя украли закон, пропажу не увидишь глазами. Вот в этом и поединок – в том, чтобы понять, где твоя свобода, а где твой закон. Что тут буря, которая могла нас утопить? Буря – всего лишь буря, Ильмар. Сделать правильный шаг, вот в чем путь к Богу. И тут уж дьявол сделает все, чтобы человек ошибся. Вдвойне – чтобы ошибся Искупитель. Раскинет перед ним красочные картины будущего. Поманит удачей, счастьем, богатством. Всем, о чем мечтает человек.

– А Бог? – спросил я.

– Бог? Совесть внутри нас – это и есть Бог. Когда ты знаешь, что ни один человек в мире не узнает о проступке, но тебе стыдно – это Бог. Когда делаешь не то, что нужно, а то, что должно, – это Бог.

– Ты говорил об этом с Жераром? – полюбопытствовал я.

– Епископ – мудрый человек, – с грустью ответил руссиец. – Но… будто испугавшийся когда-то. Самого себя, своей силы. И в любом споре есть предел, дальше которого он не заходит. Будто боится согласиться.

– И я не соглашусь, – сказал я. – Мне кажется, твое тайное ремесло наложило свой отпечаток. Ты даже для Бога придумал хитроумного врага.

– Все мы разные. – Фарид не стал спорить. – Я и не надеялся, что кто-то разделит мою веру. Но, может быть, Искупителю будет полезно знать, что есть и такие, как я?

В этих словах была правота. Если, конечно, Маркус еще способен слушать кого-то.

– Я не осмеиваю твою веру, – сказал я. – Но если и впрямь есть дьявол, так почему же не пытался он помешать Искупителю? Первому Искупителю?