В погоне за Солнцем - Ричард Коэн

Что касается самого Солнца, то вот слова, которые хорошо описывают его последние дни: “При температуре в 100 000 °C эта булавочная головка белого света… будет светить еще миллиарды лет, освещая гигантские облака газа – отброшенные внешние слои звезды, великолепную разноцветную туманность, могильный памятник нашему Солнцу”[1001].

Но и это еще не все, последняя стадия неимоверно растянутой смерти еще впереди. По мере остывания Солнце превратится в черного карлика, вокруг которого будут вращаться осколки планет. Оно не взорвется сверхновой, оно для этого слишком мало, не схлопнется оно и в черную дыру. Наш великий, ужасный и любимый спутник попросту уменьшится и растает, превратится в маленький темный кусок выгоревшей материи, дрейфующий в вакууме, его жизнетворное путешествие в пространстве закончилось.

Soles occidere et redire possum, писал Катулл: солнца могут садиться и вновь вставать. В английском языке слово sunset (заход) впервые встречается в 1440-х годах. О заходах солнца писал Шекспир, а также Мильтон, Байрон, Браунинг, Лонгфелло, Фрост, Гинзбург и Эмерсон наряду с множество менее знаменитых авторов. В разных языках передаются разные ассоциации – например, фр. soleil couchant (ложащееся солнце), нем. abendrot (красное свечение вечернего солнца), рус. “закат”. Но почти во всех культурах отмечается красота заходящего солнца, заливающего весь горизонт, и ей придается большое символическое значение.

В кино, а иногда и в книгах в финале герой и героиня уезжают вдаль, прямо в закат. Предсмертные изречения также часто содержат отсылки на заход солнца, от презрительной фразы умирающего Тиберия Макрону, который “отворачивается от заходящего солнца и устремляет свой взор на восток”, до cлов Юнга: “Помогите мне встать, я хочу увидеть закат”[1004]. Стивен Винсент Бене (1898–1943) получил Пулитцеровскую премию за эпическую поэму “Тело Джона Брауна”, где без прикрас величественно передает последнее слово Брауна в суде перед смертным приговором:

Наблюдаем ли мы закат над океаном или над бескрайними прериями, с большой высоты или из городской квартиры, он остается ярким переживанием, которое всегда и везде трогает человека, приводя его в состояние иногда грусти, иногда восторга. Уинстон Черчилль в свои последние годы путешествовал в Атласские горы, чтобы рисовать, потому что заход солнца на краю пустыни был крайне изыскан. Томас Харди еще мальчиком любил сидеть на лестнице в родительском доме и смотреть на то, как вечернее солнце пробуждает особый интенсивный оттенок в венецианском кармине стен[1006]. Энди Уорхол однажды заснял заход солнца без каких-либо “добавок”, не считая гаснущего света и следа от самолета, протянувшегося поперек неба. Очень богатый сэр Филипп Сассун, кузен поэта Зигфрида Сассуна, предававшийся в период между войнами праздной жизни офицера империи в британской Восточной Африке, приказал спустить британский флаг с крыши своего дома, потому что его цвета не шли вечереющему небу. Рейнджеры в Йеллоустонском национальном парке получают заработную плату “на закате”, а в Калифорнии около восемнадцатой лунки знаменитого поля для гольфа Pebble Beach Golf Links волынщик каждый вечер оплакивает угасание дня[1007].

Но, вероятно, никто не видел на всей Земле столь великолепного заката, как тот, что виден из космоса. Астронавты рассказывают об ошеломительном впечатлении, которое производит это сияние, распространяющееся по лику Земли.

Художники, разумеется, особенно чувствительны к этому явлению. Ван Го г писал о закатах во время мистралей:

Сегодня дует мистраль, но к моменту захода солнца он обычно утихает, и тогда можно наблюдать великолепные эффекты: бледно-лимонное небо и унылые сосны, контуры которых на фоне его напоминают восхитительное черное кружево. В другие дни небо бывает красного или все того же бледно-лимонного цвета, смягченного светло-лиловым, так что получается изумительно изысканный нейтральный тон[1008].

В 2007 году группа ученых провела исследование пятисот пятидесяти четырех полотен с изображением заходящего солнца, включая многие из ста пятнадцати произведений Тернера, а также работы Лоррена, Рубенса, Рембрандта, Гейнсборо, Хогарта, Коупли, Дега, Каспара Давида Фридриха, Александра Козенса и Густава Климта, чтобы отследить климатические изменения. Был выбран сто восемьдесят один художник из тех, что писали закатные пейзажи между 1500 и 1900 годами, а затем к их картинам применялись специальные компьютерные алгоритмы, которые анализировали соотношение красного и зеленого цветов в области горизонта[1009]. Как мы теперь знаем, великолепие заката зависит от образования облаков или от уровня содержания твердых частиц в воздухе. Чем больше в воздухе частиц, тем сильнее солнечный свет рассеивается в сторону красного конца спектра, так что чем больше пыли в небе, тем краснее закат. Большинство полотен с самым высоким соотношением красного к зеленому были написаны в течение трех лет, последовавших за задокументированными извержениями вулканов, – таких “вулканических закатов” насчитывается пятьдесят четыре. Тернер (ничего об этом не зная) зафиксировал последствия трех из них: извержения вулкана Тамбора (нынешняя Индонезия) в 1815-м, Бабуяна (Филиппины) в 1831-м и Косигуина (Никарагуа) в 1835-м[1010]. Хотя живописцы и не были учеными, стремящимися максимально точно запечатлеть природу, интересно отметить, что такие образы, как “Последний рейс корабля “Отважный” (1838), некогда жестоко раскритикованный за эпатажное колористическое решение, в действительности могут быть куда ближе к истине, чем считалось в свое время.