Анти-Ахматова - Тамара Катаева

Сколько есть и было таких несостоявшихся писателей — бесконечно рассказывающих о своих замыслах! Кто бы вспомнил о замечательных планах, роившихся в голове Анны Андреевны, если бы в вечности не остался Иосиф Бродский — которого она растила, как она думала, именно для этой цели.

«Сегодня утром я читала Нине, Боре и Алеше Баталову свой сценарий. Алеша говорил — необыкновенно интересно». — «Сценарий? Как это вы вдруг взялись?» — «Я и не собиралась, я собиралась переводить. Он сам пришел и напросился».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 52

По словам А. Г. Наймана, сценарий был намечен Ахматовой лишь в самом кратком виде. Герои сценария — двое летчиков; один из них погибает, а другой (замешанный в причинах гибели первого) пользуется сведениями о своем бывшем друге, чтобы добиться расположения его жены.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 357

«Алеша» был воспитанным мальчиком из хорошей семьи и говорил, что такая необыкновенная история необыкновенно интересна. А может, и не говорил.

«Сценарий» необыкновенно оригинален, это — поистине гениальное произведение. Возможно, Жену звали Анной, она была очень стройна и позади у нее была страшная жизнь…

Припомним анекдот о скульпторе, который свой талант объясняет умением «всего лишь» отсекать ненужное от куска камня. То же и в любом другом искусстве. Проза — не исключение. В романе Ахматовой, если прозу счесть предназначенной для того, чтобы сказать что-то важное о жизни, лишним являются: летчики, сведения, которыми располагает один из них, жена и причины гибели ее мужа — весь ее сценарий.

Она обрушилась на Чехова, обвиняя его в том, что его мир покрыт какой-то ужасной тиной, что в его мире нет героев и мучеников, нет глубины, нет высот, у Чехова «не блещут мечи».

Исайя БЕРЛИН. Встречи с русскими писателями. Стр. 444

Ну прямо как у Пруста — тоже ни героев, ни мучеников. То ли дело пара летчиков!

Она наговаривает малолетнему Бабаеву свой будущий роман из жизни Пушкина. Если бы она его написала… Пушкин с «хлыстиком и перчатками», Натали, кавалергарды, летчики… Ах, да, летчиков тогда не было. Значит — одни кавалергарды.

АА сказала, что вся ее работа по Бодлеру уже приведена в систему сейчас, сделан план статьи с распределением. «А будете писать статью?» АА заговорила о трудностях, о том, что наиболее интересующего выразить ей не удастся, о том, что у нее нет опыта. А такая статья требует большого опыта… и т. д.

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 281

В общем, пересказывает все претензии Чуковского к ней как литературоведу. Чуковского ненавидела.

Письмо Н. Н. Пунина — Н. И. Харджиеву. «Анна Андреевна до сих пор не кончила статьи, все пишет и клеит, клеит и пишет. «Я, — говорит, — ничего в ней уже не понимаю, она живет уже отдельно от меня».

Речь идет о несохранившейся статье «Последняя трагедия Анненского».

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. З. Стр. 13

Комментатор считает — о несохранившейся. Я — о ненаписанной. Хотя в данном случае видно, что — работала. Клеила, во всяком случае.

20 марта 1931 года. Авторская дата начала работы над статьей «Последняя сказка Пушкина».

20 января 1933 года. Дата окончания работы над статьей «Последняя сказка Пушкина».

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 134

Других многих трудов в эти годы не появилось.

АА показывала мне всю работу о взаимоотношениях Анненского и Гумилева. Работа — в виде подробнейшего плана.

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 150

Вчера ночью, воспользовавшись бессонницей, составила план своей работы по Гумилеву.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 98

С Гумилевым другие счеты перед вечностью. Гумилева надо возвеличивать, чтобы придать большую весомость своему влиянию на столь великого человека. Она работает.

Воспоминания Сергея Маковского о Гумилеве. Она уверяет — по количеству и качеству вранья это нечто чудовищное. «Пишите». Прочитала тихим, серьезным, спокойным голосом подробное, обстоятельное опровержение статей Маковского и Струве. С цитатами, датами, доказательствами, ссылками, разъяснениями — ну вот, например, разъяснено, что «лунная дева» в стихах Гумилева — это она. Потом отложила листки и принялась устно излагать сущность дела. Она уже излагала то же самое Нике, Корнею Ивановичу, Коме. Анна Андреевна продиктовала свой протест многим.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1903–1966. Стр. 46, 104, 105

Но сама записать так и не взялась.

Переписка с Жоржем Нива.

Ахматова пообещала ему написать об этих ошибках отдельное письмо, а Нива предложил опубликовать эти замечания, однако она так и не собралась этого сделать.

Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 190

Не будет преувеличением сказать, что Анна Андреевна задыхалась под грузом огромного свода своих ненаписанных сочинений, даже не всегда записанных — стихов, поэмы, незавершенной пьесы, прозы и исследовательских статей.

Эмма ГЕРШТЕЙН. Мемуары. Стр. 466

Может, и хорошо, что задыхалась — из того, что написано, мало что можно читать без отвращения.

Поэт не может не писать прозу. Пастернак написал прекрасную прозу в молодости и — скажем условно — плохой роман в старости. Хотя и здесь — в объемном и по-пастернаковски страстно трудоемком романе — каждая его прозаическая строчка равновелика его великой поэзии. Ахматова писала только обрывки очень плохой прозы. Ахматова писала: «А за спиной еще пылал Париж…» Это строчка, достойная Лидии Чарской, которая — даже она — «научилась говорить» задолго до учительства Ахматовой, и такая строчка не может родиться у великого поэта. Может — у среднего. У обыкновенного — какой и была Анна Андреевна.

я полагаю, что лучшая русская проза двадцатого века была создана исключительно поэтами. Мандельштамом и Цветаевой.

Иосиф БРОДСКИЙ. Большая книга интервью. Стр. 19

Категория респектабельности имеет значение для Ахматовой не только тогда, когда она подбирает, из каких высоких сфер черпать украшения, но даже для выбора формы литературного произведения. В конце жизни она постоянно муссировала свое намерение писать прозу. Проза — это было модно.

Волков: Когда Ахматова говорила о своей будущей мемуарной книге, то называла ее двоюродной сестрой «Охранной грамоты» Пастернака и «Шума времени» Мандельштама. То есть она в какой-то степени ориентировалась на эти две книги, к тому времени уже классические — если не по официальной шкале, то среди интеллигенции.