Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни - Дэниел К. Деннетт

Не одним махом, насколько можно судить, однако существуют окольные тропы, двигаясь по которым мы постепенно, в результате ряда крошечных изменений, могли подвести самих себя к подлинной моральности. Возьмем для начала «родительский вклад»846. Бесспорно, при многих, хотя и не всех возможных обстоятельствах в результате эволюции может возникнуть мутация, приводящая к появлению существ, отдающих больше энергии и времени заботе о своем потомстве. (Не забывайте, что родительский вклад характерен не для всех видов. Это не вариант для тех видов, у которых молодняк вылупляется после смерти родителей, и причины того, почему должны существовать такие в корне отличные родительские стратегии, были хорошо изучены847.) Как же нам расширить круг теперь, когда у вида закрепилась стратегия родительского вклада в собственных детей?848 Благодаря новаторской работе Гамильтона о «семейном отборе» и «совокупной приспособленности»849 нет сомнений, что факторы, подталкивающие к самозабвенной заботе о потомстве также с математической точностью побуждают самозабвенно заботиться о более далеких родичах: дети помогают родителям, братья и сестры – друг другу, тетушки племянникам и т. д. Но, опять-таки, важно помнить, что условия, при которых подобная помощь поддерживается ходом эволюции, не только не универсальны, но и сравнительно редки.

Как отмечает Джордж Вильямс850, широко распространен не только каннибализм (поедание собратьев по виду, даже близких родственников) – у многих видов братоуничтожение (мы не хотим называть это братоубийством, ибо животные не ведают, что творят) является практически правилом, а не исключением. (Например, когда в одном гнезде вылупляются два орленка (или больше), то первый появившийся на свет, весьма вероятно, убьет своих младших братьев и сестер, если сможет, выталкивая из гнезда яйца или даже вылупившихся птенцов.) Когда лев встречает новую львицу, все еще выкармливающую львят, родившихся в результате предыдущего спаривания, то первым делом он убивает этих львят, чтобы у львицы быстрее началась течка. Известно, что шимпанзе сражаются друг с другом на смерть, а самцы лангуров часто убивают детенышей других самцов, чтобы получить доступ к самкам851, – так что даже ближайшие наши родственники делают ужасные вещи. Вильямс отмечает, что у всех тщательно изученных на данный момент видов млекопитающих уровень внутривидовых убийств в несколько тысяч раз выше, чем самый высокий уровень убийств, зафиксированный в любом американском городе852.

Эти мрачные сведения о наших пушистых друзьях зачастую отбрасываются, и авторы популярных рассказов о природе (в документальных телефильмах, журнальных статьях и научно-популярных книгах) часто занимаются самоцензурой, чтобы не шокировать слабонервных. Гоббс был прав: жизнь в естественном состоянии для практически всех иных видов животных и в самом деле «беспросветна, тупа и кратковременна». Если «поступать в согласии с природой» значит делать то, что делают буквально все остальные виды животных, то для всех нас это означало бы рисковать своим здоровьем и благополучием. Известно утверждение Эйнштейна, что Господь Бог изощрен, но не злобен; Вильямс выворачивает это наблюдение наизнанку: Мать-Природа бессердечна – и даже жестока, – но беспредельно глупа. И, как уже столь часто бывало, Ницше доходит до самой сути и находит особенно эффектные выражения:

За совокупной приспособленностью следует «взаимный альтруизм»854, при котором связанные лишь отдаленным родством или и вовсе неродственные организмы (им даже не нужно принадлежать к одному виду) смогут формировать взаимовыгодные альянсы на основании quid pro quo – первый шаг к человеческим обещаниям. На это обычно «возражают», что взаимный альтруизм – неудачное название, ибо на самом деле это вовсе не альтруизм, а лишь та или иная форма просвещенного эгоизма: вы чешете спинку мне, а я вам – вполне буквально, если речь идет об излюбленном простом примере – совместном груминге. Это «возражение» упускает из виду, что к подлинному альтруизму нам приходится двигаться маленькими шагами, и сколь бы низким (или всего лишь а-благородным) ни был взаимный альтруизм, он – важный шаг на этом пути. Он требует высоких когнитивных способностей – весьма специфической памяти, способной повторно распознавать тех, кто в долгу перед вами и кому задолжали вы, а также, например, способности выявить мошенника.

Переход от наиболее практичных и грубых форм взаимного альтруизма к миру, где возможны подлинное доверие и самопожертвование, – задача, к теоретическому изучению которой лишь начали подступать. Первым важным шагом были игры в дилемму заключенного Роберта Аксельрода855, на которых всех посетителей приглашали предлагать стратегии – алгоритмы – для соревнований со всеми участниками на турнире по дилемме заключенного856. Выигрышная стратегия по заслугам стала знаменитой: услуга за услугу, когда игрок просто копирует предыдущий шаг «оппонента», сотрудничая в награду за предшествующее сотрудничество и совершая предательство в ответ на предыдущее отступничество. Эта стратегия имеет множество разновидностей. В случае «доброжелательного» подхода игрок начинает с сотрудничества, а затем просто поступает с другими так же, как и другие на предыдущих этапах с ним. Как легко можно видеть, у двух «доброжелательных» игроков, соревнующихся друг с другом и бесконечно сотрудничающих, дела будут обстоять наилучшим образом, но если «доброжелательный» игрок столкнется со «зловредным», который в любой момент без всяких оснований совершает предательство, то его ждет изнурительный круг бесконечного предательства в отместку за предыдущее (разумеется, оба получат по заслугам, как они не устают себе напоминать).