Темные ущелья - Ричард Морган

Клитрен, оказавшийся рядом с Рингилом, когда тот упал, – наемник схватился за меч, наполовину его обнажил, а потом яростно, недоверчиво взревел, но рев захлебнулся, когда оборванная цепь с нечеловеческой быстротой хлестнула вновь и обернулась вокруг его горла и челюсти.

Глаза Шахна – зрачок, радужка – все растворилось в невыразительной, пристально глядящей черноте…

Вот он видит причал, на котором лежит, словно червь, и трупы, разбросанные повсюду…

– Отплывайте, отплывайте – они здесь! – Голос Шахна звучал с той же паникой, которая привлекла внимание Гила и Клитрена. – Гребите, если вам жизнь дорога! Господин Рингил повержен, разорван на части! Убирайтесь на хуй отсюда! Демоны северян приближаются!

Его плоть, казалось, усохла на костях, пока он вопил. Рингил увидел, как обветренные черты южанина отслаиваются, словно кожаные лоскуты под ножом сапожника. Под ними оказалась бледная изможденная физиономия – с резкими чертами, с торжествующим оскалом – лицо алебастрового демона нависло над поверженным черным магом.

Так похож на Рисгиллен, на Ситлоу – Рингил не смог подавить ни тоску, которая всколыхнулась в нем от этой мимолетной мысли, ни разъедающую ненависть к себе, которая явилась следом и обожгла изнутри.

Но это был не Ситлоу, не сестра Ситлоу и не кто-то из знакомых ему двенд.

И последний образ-обрывок перед тем, как он канул во тьму…

Клитрен лежит, повернувшись к нему на камнях Причала Чужеземца, не далее чем в полутора ярдах, и лицо его медленно чернеет, а глаза выпучиваются: поверженный наемник задыхается оттого, что его раздавленная гортань опухает.

А потом – все.

Голоса в кружащейся темноте.

Ну, во всяком случае, голос – эхо, собирающееся в один знакомый тон.

– …и если это хоть немного тебя утешит, я могу с некоторой долей уверенности сказать, что твоя подруга кир-Арчет Индаманинармал на самом деле жива и здорова. Она все-таки не утонула у побережья Пустошей.

«Анашарал?»

– Ингарнанашарал, по правде говоря. Я снова Стратег, более-менее цельный. – И Рингил, как будто впервые расслышав новый, чуть более звучный тембр голоса, который напугал двенд во дворце Финдрича, наконец-то понял, что это значит. – Мы, конечно, не были официально представлены друг другу, хотя я был с тобой с тех пор, как спас от уз призывателя бури.

– Значит… икинри’ска… это сработало?

– Да, сработало. Превосходным образом. То, как ты овладел системой глифов, вписанных в этот мир, весьма примечательно. Ты преуспел в том, чтобы заставить Анашарала пойти против всех вложенных в него команд и принуждений, прервать обособленное существование и вновь полностью объединиться с каркасом Стратега, оставленным позади. Слияние вышло неуклюжим: тут и там видны соединения и трещины, и кое-что все еще истекает в пустоту – но, честное слово, я впечатлен. И я цел.

– Хорошо. – Губы Рингила онемели, он не был уверен, действительно ли ведет этот разговор, звучат ли его слова вслух или только в голове. – Значит, ты можешь мне помочь убраться на хрен отсюда.

– Ах, да. Ты об этом.

Его связывали, поднимали. Но зрение ему отказало: он видел лишь осколки, пронизанные темнотой с красными прожилками. Едва успевал замечать кружащиеся, разбитые на куски образы – лица двенд, склонившихся над ним, всматривающихся в него; Рисгиллен, беседующую с новым двендой, который изображал Шахна; ночное небо и дождь, падающий с него.

Его голова откинулась назад – он увидел позади Причал Чужеземца, перевернутый вверх тормашками, труп Клитрена Хинерионского, скрюченный среди других разбросанных мертвецов. Дрожащий, перевернутый вид освещенных огнем вод гавани, и там – он в отчаянии напрягал глаза, но не сумел сфокусировать взгляд на увиденном – второй баркас Ньянара, уменьшенный расстоянием до размеров игрушки, изо всех сил идущий прочь, уже почти у входа в гавань…

– Я боюсь, – сказал Стратег без тени сожаления, – что спасти тебя из этого затруднительного положения невозможно. На самом деле – и будет только справедливо тебе об этом сообщить, – ты оказался вновь в руках двенд почти полностью в результате моих усилий. Именно я помог Латкину из клана Талонрич сбросить человеческое обличье, которое к нему почти приросло.

Рингил опять увидел это: сержант морской пехоты Шахн стоял над ним и его лицо, начиная от глаз, съеживалось и отпадало, как сброшенный наряд.

– Это сделал ты? Какого хрена?

– Я думал, это очевидно. Возможно, ранения затуманили твой мозг. Я же сказал тебе, кир-Арчет жива.

– Ты продолжаешь дрочить на эту дурацкую гребаную фантазию про Богиню-Императрицу? – От ярости слова делались бессвязными, превращались в слабую жалкую пародию на гнев, какого Рингил желал. Он ощутил подступающую тошноту. – Я же говорил, что буду молчать, железный говнюк. Я дал тебе слово!

– Да. Но, боюсь, проблема не в том, что тебе стало известно о плане.

– Так в чем она, мать твою?

– В тебе.

Они забирали его с собой. Он миновал жар и беспокойный танец пламени слева от себя, красные и желтые языки огня плясали в плотной темноте. Фасады домов поднимались по обе стороны, закрывая куски неба, пока они покидали гавань и направлялись – как он догадывался – обратно в Тервиналу. Голос Стратега следовал за ним, дружелюбно звуча в ухе.

– Ты должен понять: клика участников миссии складывается довольно неплохо, как и надеялся Анашарал. Шанта, Шенданак, Танд. Жизнеспособное ядро все-таки сформировалось, и эти трое втянут остальных, как только вернутся в Ихельтет. Сцену для этого подготовили некоторое время назад – недовольство правящей династией зрело давно, обида прибрежных кланов теплилась, пока ее не начал подпитывать дух чистого предпринимательства вкупе с амбициями и ограничения, установленные дворцом и Цитаделью, не начали раздражать. Теперь добавим глубокое отвращение к новой войне и идиотам, которые ее ведут. Это очень многообещающая смесь. Она приведет к тому, что Джирала Химрана сместят с Блистающего Трона еще до конца года. К сожалению, наши заговорщики выбрали не ту фигуру, чтобы заменить его.

Осознание обрушилось на Рингила, словно гиря весом в тонну.

– Да ладно тебе, – еле слышно выдохнул он. – Я? Гребаный педик-изгой?

– Это искушенные люди. Им все равно, и они с радостью повесят занавесы и поставят приспособления, чтобы справиться с теми, кто придерживается иного мнения. Невежественные ослепнут, грубые будут ограничены в свободе действий или исчезнут, и затраты посчитают незначительными. Это тебя они хотят видеть на Блистающем Троне, Рингил Эскиат, – тебя, отпрыска изгнанного из Ихельтета благородного рода, героя войны, бескорыстного военачальника, с неохотой возглавляющего людей, человека. Кир-Арчет Индаманинармал не в силах конкурировать со всем этим. Я не могу позволить тебе встать у нее на пути.