Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700 - Михаил Михайлович Богословский

с золотою оправою и с каменьем, а третий юноша вез на плече его салтанскую саблю в ножнах и с поясом. А за ним ехал арап, казначей комнатной салтанской, и иные ближние начальные люди, валахи и карлы комнатные ж… И ис тех юношей два человека, которые ехали в саадаках, едучи, бросали янычаном и народам мелкие турские деньги, именуемые пары»[889].

Двор, отведенный посланникам, оказался тесен, и рейз-эфенди извинился за эту оплошность, «говорил, чтоб они, посланники, за то на него не подосадывали, что им во время того смотрения салтанова величества выходу двор отведен непространной и к смотрению, чаять, им был неспособной. А в том-де есть неосторожность их, думных людей, и дан-де им был такой двор для скорости, для того, что иного двора вскоре очистить было невозможно». Посланники находили эти извинения излишними и отвечали, что «тот двор, хотя и не само пространен, только к смотрению им, посланником, был способен, и тем они благодарны, и досадовать им за то ни на кого не за что, потому что двор дан им был на время, а не для житья»[890].

От весеннего ли воздуха или от непривычной постной пищи персонал посольства стал болеть. На XIV конференции 20 марта плохо выглядел сам глава посольства Е. И. Украинцев. Об этом и начался разговор на конференции. «И Александр Маврокордат говорил: признавается-де он, Александр, в персоне его, чрезвычайного посланника, что знатно ему есть некая печаль или болезнь, понеже в лице своем перед прежним изменился, или де то ему случилось от многого поста и для неспособных постных здешних еств. И чрезвычайной посланник говорил, что, милостию Божиею, он здрав, только люди их, посланничьи, многие заболели лихорадкою, которая припала им от здешнего воздуха и ветра, потому что здешний воздух им, посланником, и людем их вредителен. И Александр говорил, что, конечно, здешний воздух и морской ветр человеческому здравию вредителен и неспособен, и сколько-де от того воздуха и ветра случается людем болезнь, а наипаче и от неспособных постных ядей. А их-де, посланничьи, люди к здешним ествам постным еще не привыкли, и для того и болезнь такая им приключается. И тех-де больных людей присланной к ним, посланником, дохтур надзирает ли и в болезнях их отраду и вспоможение им чинит ли и им, посланником, тот дохтур угоден ли? И посланники говорили, что бывает у них тот дохтур на посольском дворе почасту и лекарства людем их дает и по достоинсту своему им, посланником, услугу свою и во здравии вспоможение лекарствами чинит»[891].

Тяжело заболел второй посланник дьяк Иван Чередеев, так что на XV конференцию 25 марта приехал Украинцев один. Встречая его, Маврокордато говорил: «Слышал-де он, что товарищ его, чрезвычайного посланника, дьяк Иван Чередеев, волею Божиею, заскорбел и немоществует гораздо, и есть ли ему ныне от той болезни облегчение? И чрезвычайной посланник говорил, что-де тот товарищ его занемог третьего дни, припала ему вдруг болезнь жестокая горячка с лихорадкою. И по совету дохтурскому пустил он себе из обоих рук кровь, по котором кровопущании, милосердием Божием, ставится ему от той болезни полегче. А до того-де кровопущания было ему зело тяжко, и бессонница была великая, потому что человек он мокротной, и жар в нем вселился было превеликой. А тем кровопущанием тот жар поутолился. И Александр говорил: то-де зело добро, что он дох-туров послушал и кровь себе от такие лютые болезни, не продолжая, отворил и пустил, в чем он, Александр, признавает и надеется, что Господь Бог подаст ему облегчение и здравие вскоре, понеже нынешние вешние фебры[892] хотя и тяжки, только не таковы, каковы у них здесь бывают осенние. А те-де осенние зело жестоки и смертоносны человеком являются и бывают». Чередеев хворал долго, пропустил шесть конференций (XVXX), и с тех пор на каждой из этих конференций разговор начинался с вопросов о состоянии его здоровья.

XV конференция происходила в Благовещеньев день, и это подало повод посланникам и Маврокордато ко взаимным поздравлениям с праздником и к пожеланиям встретить в радости приближающийся праздник Пасхи. Маврокордато прибавил при этом, что если б Украинцев захотел по наступлении этого великого праздника видеться со святейшими патриархами Царьградским и Иерусалимским, то ему предоставлена будет к этому его, Александровым, ходатайством возможность. Сами святейшие патриархи видеться с ним, посланником, давно желают; царьградский патриарх говорил о том Александру не раз. Однако Украинцев заявил, что им будет с патриархом видеться «способнее и радостнее» уже по окончании дела.

Осведомившись, нет ли у Маврокордато каких-нибудь вестей с Московской Украины и получив отрицательный ответ, посланник заговорил от отпуске находившегося в Константинополе московского гонца Жерлова, прибывшего в Царьград еще в феврале. Турецкое правительство дало уже разрешение на его отъезд в Россию и обещало предоставить ему необходимое число подвод, но Украинцев колебался его отпустить до окончания мирных переговоров; не лучше ли его отпустить «по совершении дела, чтобы ему великого государя пресветлые очи видеть с добрым и веселым делом», т. е. явиться в Москву с известием о заключении мира. Вчера как раз он, гонец, будучи в городских торговых рядах, слышал там разговоры с выражением надежды на скорое заключение мира. Для такого «народного слова» посланники задержали его в Константинополе, но Украинцев все же спрашивал Маврокордато, как они, думные люди, смотрят на задержку Жерлова, угодна ли она им и если неугодна, то он отпустит гонца тотчас же. Марокордато предоставлял посланникам свободу действовать по усмотрению; однако, сославшись на «глас народный и глас Божий», все-таки советовал гонца задержать до окончания дела. Они, думные люди, признают, что гонец прислан от «пресветлого лица» самого государя, чтобы через него получить какую-нибудь радостную весть, и, если его отпустить ни с чем, какое удовольствие будет царскому величеству? Будет «пристойно и порядочно» отпустить его, когда уже начавшееся между государствами полезное дело станет приводиться или уже и приведется к «согласию и соединению». Посланники могут отправить в Москву кого-либо из своих сродников или из дворян — «в том никакие худобы не будет». Они, думные люди, поступали так, будучи на Карловицком съезде. Когда вступили с послами союзников в мирное соглашение, присылали к султану с известиями многих своих родственников и чужеродцев, чем снискали себе большую милость султана. Украинцев ответил, что он «такого его, Александрова, разумного и дельного рассуждения послушает и того гонца, не восприяв в деле настоящем подлинного и полезного определения, не отпустит»[893].

XV конференция, происходившая в Благовещеньев день 25 марта, совпала