Охотники на мамонтов - Джин М. Ауэл

* * *

— Волк! Отдай! — сердито и расстроено кричала Руги. Она вместе с Ридагом играла в очаге Мамонта, куда их выпроводила Неззи, чтобы они не мешали ей собираться в дорогу. — Эйла! Волк стащил мою куклу и не хочет отдавать ее.

Эйла сидела в центре своей лежанки, окруженная аккуратными стопками вещей.

— Волк! Брось куклу! Иди ко мне! — приказала она и подозвала его жестом.

Волк бросил куклу, сделанную из обрезков кожи, и, поджав хвост, подбежал к Эйле.

— Залезай сюда, — сказала она, похлопав рукой по меховому покрывалу в изголовье лежанки, где он обычно спал. Волчонок запрыгнул на свое место. — Вот так, лежи тихо и не мешай больше Руги и Ридагу. — Он послушно лег и, положив морду на лапы, глядел на Эйлу грустными кающимися глазами.

Эйла вновь посмотрела на разложенные вещи, решая, что взять с собой на Летний Сход. Казалось, что в прошлом году ей слишком часто приходилось разбирать свои пожитки. На сей раз она собралась путешествовать, и ей необходимо было отобрать только то, что она сможет унести. Тули уже договорилась с Эйлой, что на волокушах лошади повезут подарки, — это поможет повысить статус как самой Эйлы, так и Львиного стойбища в целом. Молодая женщина взяла в руки кожу, которую этой зимой сама выкрасила в красный цвет, и развернула ее, раздумывая, понадобится ли она ей. Эйла никак не могла определить, что же ей сшить из этой красной кожи. Она до сих пор не знала, как лучше использовать ее, однако красный цвет считался в Клане священным, и, кроме того, он просто нравился самой Эйле. Она вновь сложила кожу и добавила ее не к основной дорожной клади, а туда, где лежали немногие любимые вещицы, которые она тоже хотела взять с собой: фигурка лошади, вырезанная Ранеком, которую он подарил ей на праздник Удочерения, а также и новая фигурка Мут; красивый кремневый наконечник, сделанный Уимезом; несколько украшений, бус и ожерелий; праздничный наряд, что подарила ей Диги, белое платье, которое она сама сшила, и накидка Дарка.

Рассеянно перебирая ряд новых вещиц, она вдруг обнаружила, что размышляет о Ридаге. Сможет ли он когда-нибудь найти себе женщину, как Дарк? Вряд ли на Летнем Сходе будут девушки, похожие на него. И вдруг она поняла, что вообще не уверена, сможет ли он дожить до зрелости. Как хорошо, что ее сын был сильным и здоровым и что он сможет основать свой очаг. Клан Бруда, должно быть, тоже сейчас уже готов отправиться на Сходбище, а возможно, они уже в пути. Ура, наверное, понимает, что вернется вместе с ними и станет в конце концов женщиной Дарка, и скорее всего ее ужасает мысль о том, что придется оставить свой Клан. Бедняжка Ура, ей будет трудно расстаться с родными и близкими людьми и перейти жить в новую пещеру, в незнакомый Клан. И вдруг Эйла подумала о том, о чем никогда не задумывалась прежде. Полюбит ли она Дарка? Полюбит ли он ее? Она надеялась, что так и будет, поскольку вряд ли им представится возможность выбора.

Размышляя о сыне, Эйла взяла мешочек, который привезла из своей пещеры, развязала его и вытряхнула содержимое. Сердце ее учащенно забилось, когда она увидела резную фигурку из мамонтового бивня. Эйла взяла ее в руки. Это была фигурка женщины, правда не похожая ни на одно из тех изваяний, что ей приходилось видеть, и сейчас Эйла поняла, насколько необычно выглядит эта статуэтка. Большинство изображений Мут, за исключением символической женщины-птицы, вырезанной Ранеком, представляло собой некий собирательный образ с объемными женскими формами и маленькой головой, которая иногда раскрашивалась. Все они являлись символическим изображением Великой Матери, но эта статуэтка изображала стройную женщину, волосы которой были заплетены во множество косичек, какие прежде заплетала сама Эйла. И самое удивительное, что у этой фигурки было тщательно проработано лицо, вырезаны изящный носик, подбородок и даже намечены контуры глаз.

Эйла держала статуэтку перед собой, пока нахлынувшие воспоминания не затуманили ее четкий абрис. Она не замечала, что слезы струятся по ее щекам. Это изваяние сделал Джондалар, когда они жили в долине. Вырезав ее, он сказал, что хотел заключить в эту фигурку дух Эйлы, чтобы они никогда не расставались. Вот почему она имела внешнее сходство с Эйлой, несмотря на то что не полагалось вырезать из кости изображение реального человека из страха пленить его дух. Джондалар сказал, чтобы она хранила у себя это изваяние, тогда никто не сможет использовать его в дурных целях против нее. Эйла поняла, что это была ее первая мут. Этот подарок он вручил ей после ритуала Первой Радости, когда она наконец узнала, какое наслаждение может испытывать женщина.

Она никогда не забудет то лето, которое они прожили вместе в ее долине. Но Джондалар собирается уйти без нее. Прижав костяную фигурку к груди, она пожелала, чтобы он взял ее с собой. Волчонок сочувственно повизгивал, чуть подавшись вперед, поскольку знал, что ему положено лежать там, где ему велели. Нагнувшись, Эйла зарылась лицом в его мягкий мех, а он выворачивался, пытаясь слизнуть ее соленые слезы.

Услышав, что кто-то идет по проходу, Эйла быстро выпрямилась и вытерла слезы. Отвернувшись, она сделала вид, что ищет что-то у стены, когда Барзек и Друвец прошли мимо нее, увлеченные разговором. Затем она убрала фигурку обратно в мешочек и бережно положила его поверх выделанной ею ярко-красной кожи. Она никогда не расстанется со своей первой мут.

* * *

Поздно вечером, когда Львиная стоянка собралась разделить трапезу, Волк вдруг угрожающе заворчал и бросился к входному проему. Эйла вскочила и быстро побежала за ним, недоумевая, что могло случиться. Несколько человек последовали за ней. Откинув тяжелый полог, она с удивлением обнаружила незнакомца — изрядно перепуганного незнакомца, — который пятился от этого почти взрослого хищника, похоже, собиравшегося атаковать его.

— Волк! Ко мне! — приказала Эйла. Молодой волк неохотно ретировался, но по-прежнему угрожающе поглядывал на чужака, скаля зубы и недовольно ворча.

— Лудег! — выступая вперед, воскликнул Талут и с улыбкой заключил мужчину в свои медвежьи объятия. — Проходи, проходи скорее. Ты, наверное, замерз.

— Я… ох… даже не знаю… — запинаясь, проговорил мужчина, поглядывая на Волка. — У вас там еще много таких зверюшек?

— Нет-нет. Больше нет, — сказала Эйла. — Волчонок не тронет тебя. Я не позволю ему.

Лудег перевел взгляд на Талута, не зная, можно ли верить этой незнакомой женщине:

— Почему на вашей стоянке живет волк?

— Это долгая история, и ее лучше рассказывать в тепле возле огня. Заходи, Лудег. Этот волчонок не укусит тебя. Я обещаю, — заявил Талут и бросил многозначительный взгляд на Эйлу, пропуская гостя в дом через сводчатый проход.

Сердечно поприветствовав сына своей двоюродной сестры, Неззи приняла его заплечный мешок и парку и передала их Данугу, чтобы тот отнес их на свободную лежанку в очаге Мамонта. Затем она усадила гостя возле огня и предложила ему тарелку с едой. Испытывая беспокойство и страх, Лудег продолжал время от времени настороженно поглядывать на зверя; и всякий раз, когда Волк ловил этот взгляд, его угрожающее ворчание заметно усиливалось. Эйла жестом утихомиривала его, и он, прижимая уши, припадал к земле, однако через мгновение уже вновь глухо ворчал на незнакомца. Она уже подумала, нельзя ли ограничить пока свободу Волка и держать его на поводке, как Удальца, но потом решила, что это бесполезно. Поводок заставит это готовое к обороне животное насторожиться, а гость, в свою очередь, начнет нервничать еще сильнее, Ридаг держался в стороне, робея перед гостем, хотя и был знаком с ним, однако он быстро понял, в чем проблема. Мальчик почувствовал, что испуганная настороженность мужчины только усугубляет положение. Возможно, увидев, что Волк дружески настроен к людям, Лудег успокоится. Большинство людей столпились в кухонном очаге, и когда Ридаг услышал, что Хартал проснулся, то ему в голову пришла одна идея. Отправившись в Олений очаг, он успокоил малыша и, взяв его за руку, привел в кухонное помещение. Однако он подвел его не к матери, а к Эйле и Волку.