Прямая и явная угроза - Том Клэнси

— Может быть. Похоже, пойдёт дождь. Как по-твоему, а вдруг они уйдут домой, вместо того чтобы макнуть вроде нас, дураков?

— Через час или два станет ясно.

— Видимость во время дождя сразу ухудшится.

— Это верно.

— Смотри! — показал Гуэрра.

— Вижу. — Чавез навёл бинокль на далёкий край леса и тут же увидел двоих и меньше чем через минуту ещё шестерых людей. Даже на расстоянии в несколько миль было видно, что они устали и тяжело дышат. Один мужчина остановился и приложил ко рту бутылку — пиво? Господи, подумал Динг, прямо на открытом месте, стоя, словно ему нравится играть роль цели. Кто эти подонки? Одеты как все, ничего маскировочного, только ремни, как у него самого. А вот вооружены явно автоматами АК-47, главным образом со складными прикладами.

— «Шестой», вызывает дозор.

— «Шестой» слушает.

— Вижу восемь... нет, десять человек, вооружённых «Калашниковыми», в полумиле на восток и вниз по склону холма два-ноль-один. В данный момент ничем не занимаются, просто стоят.

— Куда смотрят, вопрос.

— Не могу ответить определённо, сэр.

— Держите меня в курсе событий, — распорядился капитан Рамирес.

— Будет исполнено, сэр. Конец связи. — Чавез выключил рацию и снова поднял бинокль.

Один из людей жестом указал на вершину холма. Трое других повернулись и без всякого энтузиазма пошли в том направлении.

— В чём дело? Малютка не хочет отдать мне этот проклятый холм? — пробормотал Динг. Гуэрра не знал, что Чавез цитировал своего первого взводного сержанта из Кореи. — Мне кажется, Пако, они устали.

— Хорошо бы. Может, тогда они разойдутся по домам.

Они действительно устали. Трое посланных на вершину холма не спешили подняться туда. Когда, наконец, достигли вершины, крикнули сверху, что никого не видят. Остальные, оставшиеся у подножия, стояли, ничего не предпринимая, как идиоты, подумал удивлённо Чавез. Уверенность — важная черта солдата, но у этих людей не было уверенности, и они не были солдатами. К тому времени, когда трое поднимавшихся на вершину прошли половину спуска, тучи закрыли солнце. Почти сразу после этого пошёл дождь. На западном склоне горы образовался мощный фронт кучевых облаков, предвещающих сильную тропическую грозу. Через пару минут после начала дождя сверкнула молния. Она ударила в самую вершину, где только что были трое людей противника. Молния застыла на удивительно долгий отрезок времени, подобно пальцу разъярённого божества. Затем засверкали новые молнии и хлынул настоящий ливень. Если раньше видимость была неограниченной, сейчас она уменьшилась до четырехсот метров, то увеличиваясь, то сокращаясь, по мере того, как проносились матовые непрозрачные завесы дождя. Чавез и Гуэрра обеспокоенно посмотрели друг на друга. Их задачей было наблюдать за обстановкой и внимательно слушать, а теперь они мало что видели и почти ничего не слышали.

Когда гроза кончится, их положение станет ещё хуже — все вокруг промокнет.

Мокрые листья и сучки не будут шуршать, когда по ним пройдёт человек.

Повышенная влажность поглотит звуки. В результате неумелые клоуны, за действиями которых они наблюдали, смогут незамеченными приблизиться к наблюдательному посту. С другой стороны, если отделению нужно сменить позицию, оно сможет сделать это гораздо быстрее и без особого риска быть обнаруженным по той же причине. Окружающая среда, как это обычно случается, занимала нейтральную позицию, давая преимущество лишь тем, кто знал, как воспользоваться им, а иногда уравновешивая силы обеих сторон.

Гроза продолжалась всю вторую половину дня, сбросив на землю не один дюйм воды. Однажды молния ударила всего в сотне ярдов от сержантов. Такое случилось с ними впервые. Сверкание молнии, ударившей совершенно неожиданно, и грохот впечатляли не меньше артиллерийского обстрела. А вообще-то, было мокро, холодно и неуютно. Температура упала до пятнадцати градусов.

— Динг, впереди слева, — послышался быстрый шёпот Гуэрры.

— Черт побери! — Чавезу не понадобилось задумываться над тем, как им удалось подойти так близко. В ушах у солдат ещё звенело от раскатов грома, все вокруг пропиталось влагой — поэтому меньше чем в двухстах метрах они увидели двух мужчин.

— «Шестой», докладывает дозор. Двести метров от нас к юго-востоку двое, доложил Гуэрра капитану. — Будьте наготове.

— Понял, мы готовы, — ответил Рамирес. — Сохраняйте спокойствие.

Вместо ответа Гуэрра нажал на клавишу передачи. Чавез двигался очень медленно, выдвинув автомат в удобное для стрельбы положение и убедившись, что оружие на предохранителе, но держа большой палец наготове. Он знал, что заметить их практически невозможно, они почти невидимы, скрыты травой и зарослями молодых деревьев. Лица их покрыты маскировочной краской, и даже с расстояния в пятьдесят футов солдат не отличить от окружающей местности. Важно не двигаться, потому что человеческий глаз очень чуток к малейшим движениям, но если лежать неподвижно — как сейчас, — они невидимы. Это было наглядной демонстрацией того, почему армия приучает солдат к дисциплине. Обоим сержантам хотелось, чтобы на них были маскировочные комбинезоны, к которым они привыкли, но думать об этом, они понимали, слишком поздно. К тому же их форма цвета хаки стала коричневой от дождя и грязи. Им не требовалось говорить — с молчаливого согласия каждый следил за своим сектором, чтобы не приходилось особенно поворачивать голову. Они знали, что могут переговариваться, но только шёпотом, да и то, когда это совсем необходимо.

— Слышу что-то сзади, — прошептал Чавез спустя десять минут.

— Посмотри, — ответил Гуэрра.

Динг не спешил, ему понадобилось больше тридцати секунд, чтобы повернуть голову и тело.

— Ага. — Он увидел, что несколько человек раскладывают на земле походные одеяла. — Готовятся к ночёвке.

Теперь им стало ясно, что происходит. Люди, за которыми они наблюдали, продолжили патрулирование и остановились на ночёвку таким образом, что окружили наблюдательный пункт. Теперь солдаты насчитали больше двадцати человек.

— Нам предстоит весёлая ночь, — прошептал Гуэрра.

— Это точно. А мне так хочется помочиться. — Динг тут же понял, что шутка никуда не годится. Он посмотрел на небо. Дождь ослаб и едва моросил, но небо было по-прежнему затянуто облаками. Стемнеет раньше обычного, часа через два.

Противник расположился на ночь тремя группами. Это было неглупым решением, но каждая группа развела костёр для приготовления пищи, что демонстрировало отсутствие опыта. Кроме того, они громко разговаривали, шумели, словно сидели за ужином в деревенском трактире. Чавезу и Гуэрре их поведение было на руку теперь они могли пользоваться рацией.

— «Шестой», вызывает дозор.

— «Шестой» слушает.

— «Шестой», у нас... — Чавез заколебался. — Противник остановился на ночь.