Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками. 1918—1924 - Ричард Пайпс

Признавая право «старых большевиков» на особый статус, он напоминал им, что они составляют лишь ничтожное меньшинство. В заключение он писал:

Все это было вполне справедливо, если только забыть, что всего лишь три года назад Троцкий сам отклонил подобные жалобы как «формализм» и «фетишизм». Новая его позиция получила некоторую поддержку, особенно со стороны группы, подписавшей так называемую «Платформу 46-ти», о чем и объявили Центральному Комитету209. Однако у руководящих органов партии был на все это готовый ответ: письмо Троцкого и закладывает «платформу», которая может привести к образованию незаконной фракции210. В пространном послании Троцкому ЦК выносил суровый выговор:

Эта отповедь, не дав ответа на поставленные Троцким политические вопросы, вместо того, по принципу, давно уже применявшемуся Лениным и Троцким в политическом споре, переводила проблему в плоскость личных оскорблений. Удар был мощный и еще сильнее подорвал доверие к Троцкому в глазах партийных кадров.

Не желая сдаваться, 23 октября в письме Пленуму ЦК Троцкий заостряет внимание на затронутых им вопросах и отвергает обвинения в том, что он сеет раздор в партийных рядах212. Отметив его нежелание идти в ногу с партией, Пленум в соотношении 102 против 2 (при 10 воздержавшихся) проголосовал за вынесение Троцкому выговора за «фракционность». Пленум также «полностью одобрил» действия партийного руководства213. Каменев и Зиновьев добивались исключения Троцкого из партии, но Сталин счел это неблагоразумным: по его настоянию, предложение отклонили. Политбюро поместило в «Правде» резолюцию, где говорилось, что, невзирая на непотребное поведение Троцкого, дальнейшее сотрудничество его в высших партийных органах «абсолютно необходимо»[273]. Увидев, что режим «тройки» подвергся жесткой критике, Сталин решил за благо изобразить, будто хочет сохранить Троцкого как ценного, хотя и заблуждающегося товарища. Вот как он объяснял позднее свою позицию:

Сталин, как всегда, взял на себя роль великого миротворца и воплощения здравого смысла.

В декабре 1923 г. Троцкий в конце концов нарушил субординацию и вынес вопрос на широкую публику, поместив в «Правде» статью «Новый курс». В ней он противопоставлял партийную молодежь, вдохновленную демократическими идеалами, старой, прочно окопавшейся на верхушке власти, гвардии и приходил к выводу: «Партия должна подчинить себе свой аппарат»215. На что Сталин ответил: «Большевизм не может принять противопоставления партии партийному аппарату»216.

Теперь, согласно правилам, принятым на X съезде с одобрения самого Троцкого, действия, им предпринятые, в особенности его совещания с «Группой 46-ти», без сомнения, квалифицировались как «фракционность». Вину его усугубляли два письма, ставшие известными — намеренно или нет, сказать трудно — широкой публике. Партийная конференция, состоявшаяся в январе 1924 г., таким образом, имела полное право заклеймить Троцкого и «троцкизм» как «мелкобуржуазный» уклон217.

Игра для Троцкого была окончена, дальше его ждало стремительное падение — у него не было оружия против партийного большинства, ибо, как ему самому пришлось признать в 1924 году, «никто из нас не хочет и не может быть правым против своей партии. Партия в последнем счете всегда права»218. В январе 1925 г. ему пришлось уйти с поста председателя Реввоенсовета. Затем последовало исключение из партии и изгнание сначала в Центральную Азию, а оттуда за границу и, наконец, смерть от руки убийцы. Все этапы вытеснения Троцкого, спланированные Сталиным при попустительстве Зиновьева, Каменева, Бухарина и других, проводились, опираясь на партийные кадры, которые верили, что стоят на страже партийного единства от зарвавшегося заговорщика.