Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Аста предоставила право принимать решение своему мужу Луи. Она считала, что ему более привычно принимать решения, явно касающиеся международных отношений. Тем более, добавила она, что Луи знал Эрла по его прежней деятельности в США и на Балканах.

Как и в Вашингтоне, Мацхольд находился в Будапеште с двойной миссией. Официально он представлял большую газету «Берлинер борзен цайтунг», выдержки из которой печатались даже в «Уолл-стрит джорнал». Во второй своей ипостаси он был Майклом, одновременно агентом абвера, СД и собственной разведки Риббентропа. Последнюю возглавлял бывший журналист, а в дальнейшем офицер СС Рудольф Ликус, школьный друг самого министра. Нельзя сказать, чтобы Мацхольд так уж преуспел в Будапеште в своей шпионской деятельности. Война практически полностью парализовала жизнь в Будапеште. Время от времени он выезжал в Стамбул и Анкару якобы как корреспондент, а на самом деле для сбора разведданных для бюро Ликуса. В таких случаях он обязательно навещал своих американских и английских коллег, с которыми подружился еще до войны. Вард Прайс, корреспондент «Дейли мейл», издавна был знаменит своими прогерманскими симпатиями. Вторым приятелем был молодой Сайрус Сульцбергер, не имевший постоянной аккредитации корреспондента «Нью-Йорк таймс». Результаты таких встреч были мизерными и позволяли лишь в небольшой степени оправдать ожидания Мацхольда-Майкла. Теперь же, после признания Адриенны, он понял, что нашел, наконец, свою золотую жилу.

24 января, через день после того, как Хефти отправил телеграмму Адриенне, Мацхольд, в свою очередь, проинформировал об этой новости секретный отдел германского посольства. Он предлагал использовать в разведывательной игре сделанное Адриенне предложение. С благословения Риббентропа в Будапешт прилетел Ликус. Вместе с Мацхольдом они составили план заговора, в котором госпоже Мольнар отводилась роль приманки, а Эрлу – жертвы. Целью операции было получение информации первостепенной важности от личного представителя самого президента США. Этот дьявольский план основывался на стремлении Адриенны воссоединиться со своим высокопоставленным другом и на том интересе, который Эрл испытывал к девушке.

На первом этапе операции немцы употребили все свое влияние на венгерские власти для того, чтобы задержать выдачу госпоже Мольнар разрешения на выезд. Затем Мацхольд должен был выехать в Турцию, познакомиться с Эрлом, представившись доверенным лицом Адриенны, и начать выкачивать информацию из влюбленного американца. 4 февраля на немецком почтовом самолете Мацхольд вылетел в Турцию. Вечером того же дня он уже беседовал с Эрлом в его гостиничном номере. Он представился как нежно любящий Адриенну старый друг и опекун и одновременно как антифашист-подпольщик, располагавший ценнейшей информацией о движении Сопротивления. Ведь для немцев с самого начала не было тайной то, что главная цель приезда Эрла состояла в возобновлении отношений со старыми друзьями-антифашистами.

Мацхольд старался как мог, и Эрл отнесся к нему очень приветливо. Он передал журналисту деньги для Адриенны и поделился некоторой информацией, которая показалась Мацхольду настолько важной, что он решил немедленно отправиться в Берлин на доклад Ликусу.

Эрл рассказал, как сопровождал президента Рузвельта в Касабланку, добавив некоторые подробности этой встречи «Большой двойки». Среди прочих вопросов повестки дня конференции в Касабланке было обсуждение решения о вторжении на Сицилию, которое должно было состояться сразу же вслед за тем, как Северная Африка будет полностью очищена от немецких и итальянских войск.

Информация Мацхольда произвела эффект взорвавшейся бомбы. То, что раньше было пробным контактом, превратилось в важнейшую секретную миссию. Министр иностранных дел лично уполномочил Мацхольда развивать отношения с Эрлом, используя Адриенну поначалу как приманку, а затем как посредника. Хитрый Риббентроп сразу понял, что в лице Эрла получил неожиданный канал связи с самим Рузвельтом и теперь можно воспользоваться этим, попытавшись внушить президенту некоторые полезные для немцев мысли. В частности, почему бы не попытаться убедить американского президента в том, что помощь Советскому Союзу может привести к мировому господству большевизма, а в том мире, как заметил Риббентроп, «не будет места для миллионеров Рузвельта и Эрла».

28 февраля Мацхольд вновь отправился в Анкару на очередную встречу с Эрлом. На этот раз она состоялась в гостиничном номере Мацхольда. После привета от Адриенны с заверениями о том, как она жаждет снова встретиться с Хефти, Мацхольд передал Эрлу конверт, который «предназначался президенту США». В конверте было несколько серий марок, выпущенных в основном в оккупированных Германией странах, в том числе несколько «очень редких» марок, выпущенных недавно в Хорватии.

«Когда я был в Вашингтоне, – заявил Мацхольд, – мне несколько раз приходилось обмениваться марками с господином президентом. Пожалуйста, передайте ему привет от знакомого филателиста, а также эти марки в знак моего глубокого уважения. Я уверен, что теперь их не так просто достать в Америке, поскольку США оказались оторваны от Европы».

МИД Германии через абвер приобрел эти марки для того, чтобы Мацхольд мог сыграть на этом пристрастии американского президента и сделать его более податливым при дальнейших контактах. На конверте, возможно рукой одного из сотрудников абвера, было написано: «Господину Президенту Соединенных Штатов лично от Луи А. Мацхольда».

Эрл отправил конверт президенту ближайшей почтой, сохранив напечатанную или написанную на конверте надпись[210]. Через некоторое время Мацхольду удалось втянуть представителя президента в обсуждение любимой темы Риббентропа о большевиках. Он уже знал, что Эрл тоже помешан на проблеме «красной угрозы». Губернатор одинаково не любил фашистов и коммунистов и не видел разницы между ними.

Эрл разразился длинной едкой тирадой в адрес большевиков, хотя время для этого было совсем не подходящим. Ведь США и Советский Союз были союзниками, и в Вашингтоне косо смотрели на подобные разговоры, которые могли бы скомпрометировать президента.

В пылу беседы Эрл пытался убедить Мацхольд а в том, что Германия уже проиграла войну. «Как только закончится кампания в Северной Африке, – заявил он, и Мацхольд в дальнейшем упомянул эти слова в рапорте на имя Ликуса, – мы высадимся в Европе в 34 различных местах. И начнем с Сицилии. Я это точно знаю, ведь я сопровождал президента в Касабланку и знаю все, что они там обсуждали с Черчиллем».

Мацхольд снова посчитал, что получил от американца важнейшие сведения, и поспешил вылететь в Будапешт. По дороге он написал на 15 страницах подробный отчет о встрече с американцем, который отправил курьерской почтой Ликусу.

Затем внезапно наступил кризис, предвестником которого стала телеграмма, которую Эрл отправил Мацхольду на следующий день после его отъезда. Он просил журналиста срочно вернуться в Стамбул. Мацхольд возвратился 3 марта. На следующий день Эрл пригласил его к себе в гостиницу. Он выглядел явно испуганным.