Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего? - Вячеслав Никонов

Побережье Африки стало главным местом пиратства в мире. Еще недавно лидировала акватория Индийского океана и Аденского залива вблизи от Сомали, где нападения на суда осуществлялись практически ежедневно. Но военно-морскими усилиями мирового сообщества пиратство там было сведено к минимуму, после чего пальма первенства перешла к Гвинейскому заливу Атлантики, где — особенно в нигерийских водах — в 2014 году произошло 19 % всех пиратских актов на планете[1041].

Нестабильность питает милитаризацию, которая не приняла запредельные масштабы только из-за общей бедности стран континента. Их общие военные расходы в 2013 году 44,9 млрд долл., при этом Алжир стал первой страной Африки, тратящей на оборону более 10 млрд долл. в год, недалеко отстала Ангола[1042].

Африка представляет несомненный и все растущий интерес для всех глобальных игроков — в силу как своих экономического потенциала, так и совокупного политического влияния — на страны континента приходится 27 % голосов в ООН.

Конец холодной войны был воспринят в Африке без энтузиазма. Сделав вывод о том, что Запад победил, африканские страны поспешили заявить ему свою лояльность. Однако встречной реакции не последовало. Только в начале XXI века развитые страны предложили программу «Новое партнерство для развития Африки» (NEPAD). В целях ее реализации на саммите «большой восьмерки» в Кананаскисе (июнь 2002 года) был принят «План действий по Африке». Однако помощь пока сводится в основном к тому, что Запад направляет излишки своей сельскохозяйственной продукции, а также выделяет кредиты, которые на Запад же и возвращаются для закупки там товаров и оплату услуг специалистов. То, что выращивают сами африканцы, неконкурентоспособно, поскольку они, в отличие от западных фермеров, не получают субсидий от государства[1043]. В октябре 2008 года Соединенные Штаты официально открыли Африканское командование (AFRICOM) своих вооруженных сил со штаб-квартирой в Штутгарте. Озабоченные критикой своей военной политики, особенно, в мусульманском мире, США подчеркивали, что их целями в Африке являются предотвращение войны, а не ее ведение, долгосрочное наращивание боевых возможностей и поддержание стабильности[1044].

При Обаме казалось, что США, учитывая наличие у президента отца из Кении, ничего не надо предпринимать для сохранения позиций и симпатий на континенте. Оказалось, что этого недостаточно на фоне активности других держав (китайский товарооборот с Африкой вдвое превысил американский). В августе 2014 года в Вашингтоне был организован трехдневный Американо-Африканский саммит, на который приехало около 50 африканских лидеров. США представлялись как партнер в создании рабочих мест, разрешении конфликтов и развитии человеческого капитала[1045]. Однако выяснилось, что свою роль Вашингтон видит, в первую очередь, в вооружении африканских армий. Обама обещал 5 млрд долл. в Фонд контртеррористического партнерства, который поддерживает программы Пентагона в 35 государствах континента. Наибольше средства уходят в две страны — Нигерию и Южный Судан, чьи военные отличаются особенной коррупцией. «Американская дипломатия становится служанкой африканских генералов»[1046], — иронизировали информированные аналитики.

Евросоюзом новая стратегия в отношении Африки была принята в 2005 году. Она предусматривала, что не менее половины средств из общеевропейских фондов помощи будет направляться в Африку, а ее объем вырастет с 17 млрд евро в 2003-м до 25 млрд в 2010 году. В сфере поддержки бюджетов развивающихся стран особое внимание уделялось перспективным проектам, ставящим целью уменьшение зависимости от внешних инвестиций. До сих пор Европа остается самым крупным рынком для африканского экспорта.

Отношение современных европейцев к Африке неплохо характеризует пассаж из Доминика Моизи: «Среди европейцев, особенно тех, чьи страны раньше обладали колониями в Африке, отношение к ней включает как реальную озабоченность будущим африканцев, так и смесь алчности и страха перед тем их количеством, которое может хлынуть в Европу из-за нищеты у себя дома. Средиземное море уже не «колыбель цивилизации», описанная французским историком Фернаном Броделем, теперь оно больше напоминает озеро, где состоятельные люди всей планеты прогуливаются на своих яхтах и изредка замечают беженцев с другого берега, цепляющихся за свои утлые суденышки и с риском для жизни пытающихся достичь «европейского рая»»[1047].

Негативно на отношение к западным странам в Африке повлияли события в Ливии — до недавнего времени самой зажиточной страны на континенте. Механизм Африканского союза, специально созданного для дипломатических и миротворческих усилий, был демонстративно проигнорирован в натовских столицах. Совет африканских президентов, возглавляемый Джекобом Зумой из ЮАР, предложил Каддафи «отбыть в одну из африканских стран и создать затем переходное правительство. Но этот план был взорван НАТО, которая предпочла смену режима путем военной интервенции»[1048].

Стоит ли удивляться, что все более серьезные позиции на африканском континенте завоевывают страны БРИКС, особенно Китай. В отличие от Запада, он не оговаривает сотрудничество никакими условиями, не учит никого жить. Дэн Сяопин в беседе с посетившим Пекин в 1985 году лидером Ганы заметил: «Пожалуйста, не копируйте нашу модель. Если мы сами чему и научились, то это умению формировать политику в соответствии с национальными условиями»[1049]. Президент Уганды Йовери Мувавени говорил о разнице китайского и западного подходов: «Как можно проводить структурную перестройку экономики без электричества? Китайцы понимают такие азы… Невозможно навязать ценности среднего класса доиндустриальному обществу. Китайцы этого не делают»[1050].