Алмазы Селона - Ирина Скидневская

Сделаю небольшое отступление. Обнаружилось немало самых сомнительных мест, к которым можно было применить слово «нет». То есть существовали вполне возможные варианты произошедших событий, только со знаком «минус». Их можно даже перечислить. Старушка не видела в окне всадника. Король специально, а не случайно показал мне картину, на которой было разбито окно в галерее. Гиз не говорил Анабелле о том, что ей как гипотетическому Треволу, убившему старушку, та будет являться во сне как укор. Далее. Анабелла не слышала, как по коридору прогуливается ночью усопшая и замороженная старушка; Йюл не слышал, как по коридору ходит умерший Гиз; король не слышал, как ходит по коридору Ронда. Но все трое сказали об этом МНЕ или, как король, — так, чтобы я услышал. Если допустить, что ничего этого не происходило, зачем лгали участники драмы? И почему они лгали именно мне? Мне вдруг пришло в голову, что это очень тенденциозный сценарий. Что всадник неравнодушен именно ко мне.

— Простите, Скальд, — подал голос Йюл, который до этого только слушал. — Какого метода вы придерживаетесь в своих расследованиях?

— Все факты, которые вызывают у меня подозрение, я пропускаю через свое подсознание. Просто говорю себе: запомни это. И больше уже не думаю. И где-то там, во мне, происходит невидимая, подозреваю, сложная, работа, результат которой иногда бывает непредсказуем. Знаете, есть слова и фразы, которые вертятся в голове, и, неизвестно почему, ты вдруг начинаешь увязывать их с не имеющими к ним отношения фактами. Это тоже работа подсознания. Я давно научился доверять ему.

— Интуиция — только одно из слагаемых успеха, — заметил Гиз. — Добавьте к ней ум, способность к логическим операциям, умение мыслить нестандартно. И эрудицию, конечно.

— Широту души, — задумчиво произнесла Зира.

— Наблюдательность и превосходную память, — подсказала Ронда.

— Так вот. Меня пытались убедить в некоей фатальности событий — мол, от судьбы не уйдешь. Зачем? Чтобы вызвать в моей душе страх, бессилие перед происходящим?

— Вы не производили впечатление человека, который боится, хотя мы подвергли вас даже такому испытанию, как «захоронение обгоревшего трупа». Я до сих пор чувствую себя неловко, — тихо сказал Ион.

— Что ж, тест так тест. Меня нужно было запутать, запугать. Я стал вспоминать все, что случилось со мной до того, как я вляпался в эту историю. И моя память начала подбрасывать мне те странные эпизоды, обрывки фраз, которые я приказал ей «отметить», положить на самую дальнюю полочку, но так, чтобы при нужде можно было их извлечь.

— И что же вы извлекли? — заинтересованно спросил Йюл.

— «Будто бы вы ни разу не вторгались на территорию чужой частной собственности, господин Икс». Это вы сказали мне, Ион, когда так подробно и красочно живописали мне Селон. В свете всего произошедшего это гипотетически могло означать, что раньше вы интересовались мной и знали обо мне больше, чем положено.

— Да, проболтался, — согласился Ион. — Я действительно наводил о вас справки.

— Потом опять меня посетило сомнение, что на визитке, которую вы дали мне при знакомстве, было имя Регенгужа-ди-Монсараша.

— Новую визитку подсунули вам, когда обыскивали.

— Ну вот, видите? После смерти Йюла я все утро пролежал на кровати, размышлял… И в голове была така-а-я каша… «Вас, как куклу, обрядят в полипластовый скафандр…», «Обрядилась, как кукла… Смотрите, карманы пришила…» Меня замучили эти слова. Я не понимал, зачем они, к чему. Я стал поочередно вспоминать людей, которые могли повлиять на мою жизнь в последнюю неделю. Сначала я встретил вас, Ион. Потом появился человек по имени Грим. Потом я разыскивал очень влиятельного и самодовольного господина Регенгужа-ди-Монсараша. Последним лицом, представившимся мне, была девушка, безнадежно влюбленная в господина Регенгужа. Я вертел этими людьми, их образами так и сяк, просто нутром чувствуя, что разгадка близка. Только к вечеру мое подсознание вдруг выдало мне: «Господин Икс, помогите мне, я не хочу умирать…» Откуда, черт возьми, Анабелла могла знать, что я господин Икс?! Ведь все называли меня Скальдом — я сам так отрекомендовался!

— Вот… болтушка! — воскликнул Гиз.

— Тут же имена встретившихся мне в отеле людей снова выстроились в моей голове в один ряд: Ион, Грим — это имя — вообще указание на маскировку — Регенгуж-ди-Монсараш, Алла… ИГРА. А следом и порядок жертв: старушка, Гиз, Ронда, Анабелла, Йюл и король с его восклицательными знаками в записке.

— Ну, а вдруг это было простое совпадение имен? — сказал Йюл. — Мало ли случается странностей?

— Когда повторяются две странности подряд, это уже тенденция. Ох, Ион… Несколько раз мне вдруг чудилось в ваших движениях что-то неуловимо знакомое. Хоть как разрисуйте себя, в манере передвигаться останется что-то родное, даже если вы будете усиленно маскировать ее. Еще вы все время как-то беспокойно шарили глазами по сторонам, руки у вас находились в движении, будто вы привыкли постоянно что-то ими делать. Меня это озадачивало.

— Синдром курильщика, — подала голос Зира. — Отлученный от сигары, он просто сходил с ума. Я запрещала ему курить — вдруг вы почувствовали бы и узнали запах табака? Еще не хватало погореть на такой ерунде.

— Кстати, я курила сигареты без никотина, — вмешалась Ронда, выразительно глядя на мужа. — Я вообще-то не курю, — объяснила она Скальду. — Просто это было нужно для дела. Образ страдающей женщины как-то полнее, если она курит, вам не кажется? Вспомните наши фильмы. Если на экране женщина без сигареты, это скучно, это значит, что у нее все в порядке, она никому не интересная серость, а если закурила, то всем сразу понятно, что перед вами неординарная личность, она испытывает серьезные нравственные мучения, стоит перед каким-то важным выбором, а следовательно, вызывает большее сочувствие и уважение. — Ронда говорила с иронией. — А у Иона другое. Он не может курить сигареты, привык к сигарам, поэтому страдал.

— Надеюсь, мои страдания вызывали у вас уважение, госпожа Регенгуж-ди-Монсараш? — с пафосом произнес Ион.

— Нет, отучить его от курения может только гипноз, — вздохнула Зира. — Ронда, детка, ты должна настоять, чтобы твой муж обратился к психотерапевту.

— Бабушка, мы это слышали уже сто раз, — сердито сказал Гиз. — Сама-то ты бросила курить только вчера.

— Не вчера! А два месяца назад. Что… что у тебя за манера все передергивать, Гиз?!

— Может быть, все-таки вспомните про господина Скальда? Я уже даже забыл, о чем шла речь, — пряча улыбку, вмешался Ион.

— О том, как начальные буквы ваших имен сложились в слово ИГРА. Я вспомнил всех тех людей, которых увидел в вашем номере. И тут — эх! — сильно усомнился в своих умственных способностях. Женщиной в розовых кружевах вполне могла быть Ингрид. Аллой — Анабелла. Матерью Аллы, той, что не сводила с Иона влюбленных глаз, — Ронда. Еще там находились двое молодых мужчин, это, конечно, были Гиз с Йюлом. Ну а Ион вообще многолик, как какой-нибудь языческий бог. Он же Регенгуж-ди-Монсараш, он же господин Грим, он же король.