С четверга на среду - Валерий Рыжков

Ирина в понедельник улетела в Крым, там произошло нелепое событие, плавая в море на резиновом матрасе, от набежавшей волны она скатилась в воду, стала тонуть, без крика, от слабости, стала погружаться камнем ко дну, она увидела, что над ней распростерлось небо в солнечных бликах бесконечности. Она тонула, не понимая, что какие-то мгновения отделяют ее от праздничности жизни. По её телу прокатилась судорожная боль. Она стала терять сознание. В это время её спасли, вытащили из воды, выдавив из легких воду. Она задышала, закашлялась. Ирина увидела знакомое лицо, которое видела когда-то во сне, её спасителя – Ихтиандра. Тут подбежали штатные спасатели со станции, и стали ее профессионально приводить в чувство, придя окончательно в себя, она переспросила врача, кто был тот человек – амфибия, который уже поднимался в гору с молодой женщиной. Врач помахал рукой обернувшемуся мужчине, и заметил, что это известный спортсмен – пловец, и пожелал ей, не влюбляться в него из чувства благодарности, а то он, как настоящий джентльмен, будет обязан, из-за благородства души женится на ней. Его звали Николай, и больше о нем, тогда она ничего, так и не узнала. Так произошло это странное событие в ее жизни. После этого происшествия на море Ирина никогда не заплывала за красные ограничительные буйки на воде.

8

Её гражданский брак с Анатолием скорее был прикрытием сделки с общественной моралью. Так она незаметно для себя стала циником, не испытывая приступов ревнивых чувств. Её домашний ужин ожидал Анатолия в микроволновой печи, как грязная посуда в умывальнике кухни. Теперь его поцелуи и ласки рук не согревали её тела. И один раз в полнолуние она заревела в подушку.

«Что ты плачешь? Мне плохо… Чем я могу тебе помочь? Мне холодно…»

Потом прижавшись к нему, заснула на его руках. Он до рассвета, приподнявшись на локте, рассматривал ее тонкие черты лица. В ночи она выглядела холодно – нежно в лунном свете.

В среду ей приснился сон, что она идет по снегу полем, на котором растут красные розы. Она вышла на дорогу, и тут на нее напал разбойник. Она рассмеялась ему в лицо, и он, со страху перекрестившись, убежал в лес.

Сон на этом не закончился.

Потом она оказалась в ночном ресторане на сцене и танцевала с незнакомцем, под аплодисменты публики из зала, было весело, за резвый танец канкан, ей бросали деньги, которые она собирала на поднос и разбрасывала их, как цветные бумажные фантики от конфет.

В другое мгновение она сделалась старухой, и сидела около уличного фонаря, со слабо пробивающимся желтым освещением, пряча под платьем дряблые бедра ног. Кем-то брошенный окурок сигареты, она докурила, глотая едкий удушливый дым, откашливаясь зеленой мокротой. Ларечники, сытые и сердитые, бросали ей под ноги кожуру от бананов.

Она заплакала и стала молиться еще раз за превращение её в прежнюю красавицу. И вдруг она видит Ихтиандра, который спас на море, который берет ее за руку, и уводит в сад, возвращая в прежнее состояние. Она вновь стройна и совершена, как античная статуя в Летнем саду.

Ирина проснулась, почувствовав, как мало осталось в ней места для любви. В своем дневнике она записала: «Никого не подпускай к себе близко, а подпустишь, себя потеряешь».

Сытое общество охватил интерес к прожиганию жизни, с остротой до изжоги. Компания фирмы заказала прогулку на теплоходе по пригласительным билетам. Ирина увидела новых энергичных бизнесменов, которые на фуршете нелепо путались в своих новых спутницах. Она обратила внимание, что Анатолий нервно пообщался с банкиром из столицы. Мелькали лица, и ее цепкая память запечатлела каждую деталь, даже взмах руки со швейцарскими часами, или перстень на указательном пальце. Весь торжественный вид посетителей, подчеркивал, что тут не элегантность в почете, а кредитная карточка.

Крестный отец, Цезарь, особо выделялся из толпы, с кольцом на мизинце, который по – отечески подхватывал любого слушателя под руку, а кого-то прощупывал на расстоянии, прищуриваясь, смотрел исподлобья. Золотая молодежь, мажоры, с подружками из эскорта банкиров, временами исчезали по каютам, возвращаясь вспотевшими к столу за шампанским.

Тут был, и главный инженер, который отвечал за кулинарную безопасность стола. Его наколки на руках значительно отличались от тайских замысловатых татуировок. Он был почетным гостем от северных широт Воркуты. При нем присутствовала неотступно женщина лет сорока, воровка на доверии.

Настроение Ирины поменялось, когда к столу подошел беспардонный Марат, хватая в свою костлявую кисть с золотым перстнем, все, что подворачивалось под руку.

Ирина вышла из зала на палубу прогулочного судна.

Марат прошел за ней в комнату отдыха, свежий морской воздух прорывался через открытое окно. Он бесцеремонно подошел к Ирине, вытащил из кармана сто долларовую купюру, и подал ей, попросив на купюре оставить автограф, так как она оказалась на этом балу обладательницей счастливого выигрышного билета.

Официант подал Марату стакан виски со льдом, отпив глоток, небрежно поставил на поднос. Он снова прошел в комнату отдыха. Ирина стояла около умывальника, ее истерически рвало, и она плевалась в купюру, на которой размашисто написала: «Нет!!!».

Марат подошел к ней, вцепившись бульдожьей хваткой в ее руку, тут она сделала ловкий болевой прием, которому когда-то обучил ее отец. Он отскочил от нее, скорчившись от боли. Ирина тем временем выбежала из комнаты. Марат сделал попытку догнать, но охрана безопасности преградила ему дорогу. Он затаил злобу, принюхался, к просушенной купюре, произнеся саркастически, что деньги действительно не пахнут, и положил на поднос для пожертвований.

Крестный, Цезарь, рассказывал гостям, в том числе Павлу, Анатолию и Ирине, о делах минувших лет, когда их всех в народе называли «цеховиками» экономики, а теперь лидерами отечественного бизнеса. Новое время – новые слова. И он принципиально осуждает терроризм и насилие. Считая, что нет хуже жизни, чем существовать не по понятиям. Но что сделаешь, надо идти в ногу со временем, как говорил Карнеги, что друзей надо иметь всегда, и что, всем хватит места, главное, уметь завоевывать друзей. У всех на лицах промелькнули улыбки от двусмысленности слов умного человека, обладающего странной безграничной властью над присутствующими.

На верхней палубе продолжались танцы. Музыканты играли под заказ захмелевшей публики, были тут и звезды эстрады. Радужный транспарант гласил: «Нам десять лет».

Ирина на верхней палубе выглядела несколько побледневшей от суеты праздника. Она была, как бенгальский огонь, яркой и серебристой, завораживающей красавицей в вечерней мгле над темной рекой.

К ней подошел Марат, и как ни в чем не бывало, они продолжили вечер, в компании уставших от вечеринки людей. На прощание он задержал ее ладонь, со словами, что высоко оценил ее поступок, и она действительно стоит дороже, но пока он не располагает такими средствами, чтобы содержать такой бриллиант. Ирина начала терять терпение, сжимая крепко зубы, от новой игры слов, сменяющихся декораций, от напряженной обстановки маскарада корпоративного бала.