Леди Сьюзен - Джейн Остин

Мы с удовольствием принимаем Ваше любезное приглашение и в следующий четверг приедем в Парклендс вместе в детьми. Будем молить Бога, чтобы Реджинальд за это время вновь не сбежал в Лондон!

Мы бы, конечно, захватили с собой и нашу дорогую Фредерику, однако вынуждена с грустью сообщить, что леди Сьюзен приезжала специально затем, чтобы ее забрать, и, хотя девочка ужасно огорчилась, задержать ее было невозможно. Мне очень не хотелось ее отпускать, и ее дяде тоже, и мы сделали все, что было в наших силах, чтобы уговорить леди Сьюзен ее оставить. Однако, вопреки всем нашим уговорам и доводам, она заявила, что собирается пробыть в Лондоне несколько месяцев и, сославшись на учителей и проч., хотела бы, чтобы дочь была с ней. Надо признать, вела она себя с девочкой на этот раз очень ласково, и мистер Вернон полагает, что впредь Фредерика будет окружена материнской любовью. Я на этот счет совсем другого мнения!

Разлука с нами повергла девочку в отчаяние. Я попросила ее, чтобы она писала мне как можно чаще и помнила, что, если она попадет в беду, мы всегда придем ей на помощь. Эти слова я изыскала возможность сказать ей наедине, и, мне кажется, она немного приободрилась. Я же не буду спокойна за нее до тех пор, пока не поеду в Лондон и собственными глазами не увижу, что у нее все хорошо.

Боюсь, тот союз, о котором Вы пишете в заключительной части Вашего письма, в настоящее время едва ли возможен. Будем надеяться, что в будущем вероятность его возрастет.

Ваша и проч.

Кэтрин Вернон.

Заключение

Обмен письмами, из которых читатель узнает о встречах одних и расставаниях других, не может, к величайшему огорчению чиновников почтового ведомства, продолжаться далее. Немногое можно узнать о положении дел и из переписки миссис Вернон и ее племянницы, ибо миссис Вернон вскоре поняла, что на ее письма Фредерика отвечает под пристальным надзором матери, и, отложив выяснение всех обстоятельств до собственного приезда в Лондон, перестала писать подробно и часто.

Выведав тем временем у своего прямодушного брата, что произошло между ним и леди Сьюзен, которая в результате пала в ее глазах еще ниже, она преисполнилась решимости забрать Фредерику у матери и самой заняться ее воспитанием и, хотя надеяться на успех особенно не приходилось, вознамерилась использовать все возможные средства для получения согласия своей невестки. Ей не терпелось как можно скорее выехать в Лондон, и мистер Вернон, который, как читатель уже, должно быть, догадался, жил единственно ради того, чтобы угождать жене, вскоре нашел для поездки подходящий повод. Сразу после приезда в столицу миссис Вернон нанесла леди Сьюзен визит и была принята с такой непринужденностью и искренним расположением, что едва не пришла от этого приема в ужас. Ни слова о Реджинальде, ни малейшего чувства вины, полное отсутствие смущения! Леди Сьюзен пребывала в превосходном настроении и, оказывая брату и сестре всевозможные знаки внимания, всем своим видом давала понять, как она ценит их доброту и какое удовольствие получает от их общества.

Фредерика изменилась ничуть не больше, чем леди Сьюзен - та же сдержанность, тот же робкий взгляд в присутствии матери убедили тетку, что девочке по-прежнему живется несладко и необходимо эту жизнь изменить. Вместе с тем леди Сьюзен вела себя с дочерью ласково, уговоры выйти замуж за сэра Джеймса прекратились, лишь однажды было вскользь замечено, что его в Лондоне нет; вообще весь разговор сводился к тому, что леди Сьюзен печется исключительно о ее благополучии и успехах и должна с радостью признать, что Фредерика день ото дня все больше становится такой, какой она желала бы ее видеть.

Миссис Вернон была всем этим так удивлена, что терялась в догадках, и хотя планы ее нисколько не изменились, она чувствовала, что теперь осуществить их будет гораздо сложнее. Надежда появилась, когда леди Сьюзен поинтересовалась, не кажется ли ей, что Фредерика выглядит хуже, чем в Черчилле, и поделилась своими сомнениями о благотворном влиянии на дочь лондонского климата.

Со своей стороны усомнилась и в этом миссис Вернон, которая без обиняков предложила, чтобы племянница вернулась к ним в Черчилл. Леди Сьюзен была настолько тронута, что не сумела найти слов, дабы выразить невестке свою благодарность, однако по ряду причин не могла расстаться со дочерью и, заявив, что в самом скором времени, весьма вероятно, сама сможет увезти Фредерику из города, заключила, что, к сожалению, вынуждена от столь заманчивого и любезного предложения отказаться. Миссис Вернон тем не менее настаивала на своем, и хотя леди Сьюзен упорствовала в своем отказе, в течение последующих дней ее сопротивление несколько ослабло.

По счастью, опасность инфлуэнцы решила дело. Леди Сьюзен так испугалась за дочь, что иными соображениями более не руководствовалась. Почему-то именно инфлуэнца, по ее разумению, представляла несравненно бoльшую опасность для здоровья дочери, чем любые другие недуги. Фредерика вернулась в Черчилл с дядей и тетей, а спустя три недели леди Сьюзен объявила о своем браке с сэром Джеймсом Мартином.

Тогда только миссис Вернон окончательно поняла то, о чем раньше лишь подозревала: она могла не тратить столько сил на уговоры, ибо решение отдать ей Фредерику леди Сьюзен приняла уже давно. Согласно первоначальной договоренности, Фредерика должна была пробыть у Вернонов полтора месяца, однако ее мать, написав, правда, дочери пару нежных писем с предложением вернуться, в конце концов сочла возможным согласиться на приглашение родственников продлить визит племянницы и в течение последующих двух месяцев перестала писать Фредерике о том, как ей ее не хватает, а спустя еще два месяца перестала писать ей вовсе.

Таким образом, Фредерику решено было оставить в семье дяди и тети до того времени, когда Реджинальд де Курси, вследствие душещипательных бесед, лести и уговоров, в нее влюбится, на что, покуда он справится с чувствами к ее матери, откажет себе во всех увлечениях и будет ненавидеть слабый пол, отводилось никак не меньше года. Обычно на это уходит три месяца, но ведь чувства Реджинальда были не только сильными, но и очень прочными.

Была ли леди Сьюзен счастлива в своем втором браке, установить очень трудно, ибо кто поручится за правдивость ее слов? Нам остается только гадать. Ясно одно - помешать ее счастью могли лишь ее муж и ее совесть.

Быть может, сэру Джеймсу и впрямь повезло меньше, чем обычно везет глупцам. Даже если это и так, пусть его жалеют те, кто преисполнен высшего милосердия. Я же, признаться, испытываю жалость лишь к мисс Мэнверинг. Ведь чтобы покорить сердце сэра Джеймса, она приехала в Лондон и выложила на наряды такую сумму, которая подорвала ее бюджет по меньшей мере на два ближайших года, - и все же была вынуждена уступить его женщине старше себя на десять лет.

Написано: 1793-1794,

год первой публикации 1871