Никто не хотел убивать - Владимир Колычев

– Да не бойтесь, Алиса Игоревна, – промурлыкал он таким вкрадчивым голосом, что у Алисы вдоль позвоночника мелкие волоски встали дыбом. – Я же не людоед какой!

Тихий короткий смешок Ильи заставил ее подпрыгнуть от ужаса. Этот тип производил на нее какое-то жуткое воздействие, совершенно необъяснимое. Он пробуждал в ней какое-то дикое, животное начало. Вызывал беспричинный страх. Она отчего-то вся вспыхнула, руки у нее задрожали, она залилась густым пылающим румянцем, а дыхание сразу сбилось, ей стало душно, голова закружилась. «Что подумают обо мне консьерж с охранником?» – проскользнула в голове единственная здравая мысль.

Но какое-то жаркое чувство стыда, словно она стоит абсолютно голая перед этим чужим мужчиной, заливало ее с ног до головы горячей волной, отключая разум. От него физически ощутимыми волнами накатывала на Алису животная похоть, причем его похоть, ей совершенно ничего не хотелось от этого примитивного, нагловатого парня. Только освободиться, вырваться, ни в коем случае не оставаться с ним наедине, ни в квартире, ни в лифте. Господи, о чем это она?

А Илья, почувствовав в ней привычную бабью слабину, уже напирал, подталкивая в подъезд и предвкушая, как уже в лифте полезет ей под юбку, как вопьется взасос в ее бледные, едва тронутые помадой губы, а в квартире, не дав ей опомниться, поволочет в спальню. Дело выгорело проще, чем он думал. Эта сушеная селедка оказалась легкой добычей, а строила-то из себя! Илья едва не прыснул, но удержался, пока расслабляться нельзя, он над ней позже покуражится, когда она, разгоряченная, потная, сытая, будет лежать рядом с ним, готовая пятки ему лизать ради повторения.

Алиса словно оцепенела, утратив собственную волю. Она чувствовала, как ее ватные дрожащие ноги трусливо отступают в подъезд под напором этого грубого, пахнущего потом, отвратительно примитивного, самоуверенного негодяя и ничего не могла с собой поделать. Что она за дура такая, чтобы трепетать, как тургеневская барышня, перед обычным развязным хамом, перед этим питекантропом? Она, в конце концов, умная, независимая, богатая, образованная! Это ее дом, она здесь хозяйка, да стоит ей свистнуть… Все эти слова она воздвигала перед собой, как щит, и прикрывала себя ими, как доспехами, и, к счастью, подействовало. Она внутренне встряхнулась, подняла голову и смело посмотрела ему в глаза:

– Я же сказала, Илья, спасибо. Дальше я справлюсь сама, – и выразительно взглянула на охранника.

Парень за стойкой тут же вытянулся и расправил плечи, почувствовав, что ситуация может потребовать его вмешательства.

– Ну, зачем же так? – с легким насмешливым укором проговорил Илья, не желая сдавать позиции. – Может, хоть глоток воды дадите, жарко сегодня?

Но Алиса уже опомнилась.

– Вот вам на воду, купите в соседнем магазине, – холодно проговорила она, протягивая ему сторублевку.

Это было равносильно пощечине. Илья побледнел и с трудом удержался, чтобы не врезать этой стерве прямо сейчас. Но присутствие охранника с консьержем по-прежнему удерживало его от необдуманных поступков. Илья протянул Сурмилиной сумку и прошипел тихим, вкрадчивым, злым шепотом:

– Напрасно вы так, Алиса Игоревна, пробросаетесь друзьями, как бы жалеть не пришлось!

– Вы мне не друг. Прощайте, Илья, вам незачем здесь больше появляться. – И Алиса вошла в подъезд.

В лифте ее затрясло, сказался нервный стресс. Она с трудом смогла открыть дверь квартиры, а войдя внутрь, заперлась на все замки, вопреки всякой логике. Потом подбежала к окну гостиной и выглянула из-за занавески на улицу. Илья стоял на противоположной стороне улицы и внимательно рассматривал окна ее дома. Потом он закурил, сделал несколько затяжек и неторопливо, прогулочным шагом двинулся прочь по улице.

Алиса выдохнула и опустилась в кресло. Что ему здесь понадобилось? На что он рассчитывал? Изнасиловать ее? А что потом? Ограбить? Но это глупо, чистой воды безумие. Она бы тотчас же сообщила в полицию, да он бы даже из подъезда не смог выйти. Не убийство же он планировал, в самом деле? Он идиот, а не преступник. А может, он хотел закрутить с ней роман? От этого предположения Алисе стало невероятно смешно. Она вспомнила Илью, представила, как он в одной майке сидит у нее в кухне, пьет пиво прямо из горлышка, а когда она проходит мимо, щиплет ее за зад. Лицо Алисы тут же перекосилось гримасой отвращения.

Что же теперь делать? Он наверняка так просто от нее не отвяжется. Может, пожаловаться на него Щукину? Или Виталию, он спрашивал ее, почему она уволила охранника. Но нет. Как-то это стыдно. Что она, сама не может отшить какого-то самонадеянного идиота? Да ее уважать перестанут. Прежде всего, она сама себя уважать перестанет, сердито передернула плечами Алиса, переводя взгляд с эскиза Сера на пейзаж Куинджи.

«А может, с Таней посоветоваться, она очень мудрый человек с большим житейским опытом», – рассуждала Алиса, стараясь внушить себе, что мысль о Тане продиктована не трусостью и малодушным желанием спрятаться за чужую спину, а просто разумным желанием послушать мнение человека более взрослого и опытного. С этой мыслью Алиса взглянула в стеклянную дверцу горки и усмехнулась своему отражению. Взрослая, тридцатилетняя женщина опустилась до состояния девицы-школьницы. Что с нею стало? Куда она катится?

Алиса решительно поднялась из кресла и направилась в кухню. Поставила чайник и разобрала покупки. Она просто поставит Илью на место, если он еще раз посмеет к ней приблизиться, жестко и твердо, но без излишней грубости. И Алиса стала представлять, как лучше это сделать. Но тут она вдруг вспомнила, как ужасно подействовало на нее его присутствие, и ее снова обдало жгучей стыдной волной. Нет. Нет. Нет. Больше она с ним разговаривать не станет. В магазин можно зайти в любом другом месте. А из машины выходить в паркинге. Туда посторонним вход закрыт. Вспомнив еще раз о строгой системе охраны, Алиса немного успокоилась и пошла переодеваться, чтобы затем с аппетитом пообедать.

Илья Дубинин дошел неторопливой, расслабленной походкой до ближайшего угла и, свернув на соседнюю улицу, смог, наконец, дать волю своему бешенству. Он выматерился и с удовольствием вмазал бы кому-нибудь по морде, но это было бы уже слишком. Сушеная заносчивая стерва! Она опять вывернулась! А ведь дело было уже на мази, еще метров десять до лифта, и все, готова клуша нести золотые яица.

Илья был вне себя от злости. Что ему теперь делать? Как ее подкараулить? Эта трусливая жаба небось затаится теперь и носа на улицу не высунет. Надо было ему быть понастойчивее. Она бы и глазом моргнуть не успела.

Илья уже дня два караулил Сурмилину и порядком устал. Как бы ему ни хотелось бабок, но такое напряжение было ему не по вкусу, и если бы не настойчивые советы его нового опекуна, он бы это дело давно бросил. Потому что мало того что нужно было ее караулить на жаре, так еще нельзя было пить пиво, чтобы не пахло перегаром, обязательно одеваться во все свежее, бриться два раза в день и вообще тратить уйму времени на всякий там марафет.

А теперь все труды насмарку! Надо бы звякнуть, посоветоваться, что теперь делать. И Илья достал из кармана мобильный.