Ссыльнопоселенец. Горячая зимняя пора - Владимир Стрельников

– Можно ехать под тем берегом. Сейчас зима, отморозки отступили дальше от реки, вглубь, на границу степи. Там бизоньи стада, проблем с мясом нет. Кроме того, именно там построены крупные города, те же Гуляйполе и Кроутаун. Чуть подальше Ростов и Одесса и фермы вокруг этих городов, тоже с продовольствием проблем никаких. Правда, там потише, местные жители не любят много шума и терпеть не могут налетчиков. Но очень любят скупать добычу. Потому там хватает гостиниц, отелей, салунов, борделей и прочих радостей зимней поры.

– Выбора у нас особо нет. Семнадцать человек – это много. Одним залпом нас всех гарантированно положат.

Я доел стейк и принялся за вареную кукурузу. Обгрыз пару початков и задумчиво поглядел на разносчика, после чего заказал ему местного виски по двести грамм на человека. И вяленого толстолобика на закусь. Здоровенные рыбины пластались, летом разделывались поперек туши, лето и осень солились в рассоле, в тоже весьма немалых бочках в прохладных погребах, а сейчас, по морозцу, вялились. Получалось янтарное, просвечивающее на солнце мясо, при этом потрясающе вкусное.

– Ну, будем. – Мутные стаканчики чуть тюкнулись, после чего вискарь теплом растекся по желудку.

– Не, вы поглядите. Я там переселенок одеваю, а они тут пьянствуют. Эй, мисс, мне пожрать и тоже виски, – к нам подсел Майкл. Пока ему несли стейк, он успел сделать себе пару сэндвичей с вяленой рыбой и сожрать их. Ну и выпить с нами по паре стаканчиков.

Разносчица принесла чашку с солеными бочковыми помидорами, еще бутылочку виски, пару ломтей толстолобика и заменила опустевшую тарелку с крупно нарезанным хлебом.

Тем временем я пересказал негрилле историю с засадой, заставив того задуматься.

– Я за то, чтобы ехать вдоль того берега. Твоя голована, партнер, – огромная редкость. Бандиты наверняка не знают о ней. Так что мы спокойно проедем мимо них под тем берегом. Главное, чтобы торосов не было посреди реки, а то иногда бывают. Опасная вещь, можем лошадей всех на них оставить, да и самим ноги переломать ни разу не проблема.

– Да, кстати. Чего это ты девок на молодняк оставил? – озаботившись о наших волонтерах, вдруг спохватился я, разливая остатки вискаря по стаканчикам. – Они же его сожрут и не поморщатся.

– Не сожрут, им сейчас лениво, – отмахнулся Майкл, нарезая стейк. – Девицы распаренные и довольные, им сейчас не то что парней жрать, а двигаться и трахаться лень. Тем более что я им туда заказал пиццу, сладкие пироги, чай и кофе. И много, пусть досыта наедятся. А дочиста вымытая и хорошо накормленная девушка малотранспортабельна.

– Да? Хм, вообще-то ты прав. – Я почесал затылок и поднял стаканчик. – Давайте за прекрасных дам!

– Давайте. Интересно, а Вера, если узнает про этот тост, что скажет? – засмеялся негрилла, поднимая свой стакан, а Сохатый улыбнулся.

– Она знает, что она самая прекрасная дама. – Я усмехнулся, вспоминая свою прекрасную половинку и мысленно сопоставляя ее с виденными мною девушками. – Она – моя, и этим все сказано.

– Ты как, очень серьезно? Свадьба будет? – Майкл занюхал кусочком хлеба выпитое виски и потянулся к стакану с томатным соком.

– Да. – Я тоже выпил и, обратившись к соленьям, выбрал аккуратную помидорку и высосал из нее середку. – Будет.

Посидев еще немного, я встал и двинулся в сторону загона для девиц. Надо самому поглядеть, что и как.

Но Майкл оказался прав. Поселенки частью сидели за столом, о чем-то трепались, а часть уже спала. На столах лежали широкие круглые доски, на которых когда-то, не так давно, были пироги, стояли опустевшие чайники и кофейники.

Грессия и Герда тоже были тут, hermanita о чем-то рассказывала сидящим вокруг девушкам, а Герда лежала на широкой скамье и сыто зевала. Голована прислала мне ощущение спокойствия и зевнула еще разок.

– Так, девицы, я смотрю, вы в порядке? – негромко поинтересовался я у окруживших Грессию девушек.

– В порядке, командир, – потянулась Кетлин, закинув руки за голову. Тонкая ткань белой майки натянулась на трех роскошных сиськах. – Сейчас поспать завалимся, и вообще все будет шикарно. Выезжаем завтра? Надоело тут сидеть.

– Да, – кивнул я, оглядывая остальных. – Спите, отдыхайте. Завтра нормально утром собираемся и выезжаем. Спокойной ночи.

Я повернулся, собираясь выйти, но задержался и подошел к зеленоволосой.

– Ты Еву-Огонек знала? Восемь лет назад она была в Новом Шанхае, из вашей банды, из «Стальных драконов».

– Знала. – Кетлин удивленно округлила глаза. – Ой. А я ведь и тебя знаю. Ты тогда нас забрал из полицейского участка, вместе с Евой. Я тогда совсем малолетка была, и волос еще рыжий был. Вспомни.

– А, так это ты? – Я усмехнулся, представив худенькую и мосластую рыжую девчонку. – Ну, тогда ты была тощая как селедка, и это богатство у тебя только намечалось. Плюс сисек на одну меньше было. Расскажешь мне, что случилось с Евой, хорошо? А сейчас отдыхай.

И я, развернувшись на каблуках, вышел из комнаты. Почему-то мне жутко хотелось кого-нибудь убить.

Выйдя и закрыв дверь, я минут пять стоял, вцепившись в толстую кованую скобу и приходил в себя, пытаясь унять внезапную всепоглощающую ярость. Перед глазами мелькали Ева и Лара, девчонки, которых я любил и которых не смог уберечь. Наконец я отпустил железяку, с удивлением поглядев на отметины от моих пальцев. На пусть хреновой, но стали!

– Ничего не понял! – Я внимательно разглядел свою ладонь, посмотрел на капельки крови, выступившие из-под почерневших ногтей. – Весело. Ладно хоть рука левая.

Осторожно потрогал пальцами правой скобу. Мне показалось, что металл чуть нагрелся, но тут бог его знает. Мало ли, может, оттого что я долго держался за железяку. Но неужели это я смял эту кованую хрень?

Еще пару раз глубоко вздохнув, я пошел искать встречи со здешним главой – хозяином фактории, мистером Гендальфом. Вот уж не знаю, с какого перепугу этот невысокий, чуть полноватый итальянец взял себе такое прозвище? Ведь у Толкиена в книге и в многочисленных экранизациях колдун – высокий худой старикан.

Этот прожженный и жестокий торгаш имел одну достаточно приятную особенность – он был патологически честен. Его слово было абсолютно верным, он отвечал за слова своих людей. Но правила, которые он устанавливал, – они были выгодны в основном ему. Хотя мы все же с ним работаем, а значит, и нам тоже выгодна его жесткость.

Топая по темному коридору, иногда освещенному керосиновыми лампами, я радовался тому, что этот толкиенутый работает допоздна. И даже ночует у себя в кабинете. Иначе было бы здо́рово ломиться к хозяину поздним вечером.

Пару раз мне встретились здешние жители. Худой мужик с разбитной бабенкой и пара молодых парней, видимо идущих на смену внешней вахте. По крайней мере, иначе незачем так тепло одеваться и вооружаться до зубов.

Свернув к лестнице, ведущей на третий этаж, я с удивлением остановился около небольшой открытой лавки. На темном бархате лежали кольца, серьги, бусы и ожерелья. Серебро и янтарь, переливающийся под светом двух керосинок.