Скрытые таланты - Джейн Энн Кренц

— Это так и есть. В некотором смысле.

Наверху лестницы открылась дверь. Показался какой-то мужчина.

— Что за черт? Кто там внизу?

— А вы кто такой? — спросил Калеб тоном того естественного высокомерия, которое люди склонны связывать с полицейскими и другими облеченными властью фигурами. — Это частная собственность.

Незнакомец наверху заметно вздрогнул и неуверенно посмотрел вниз.

На вид ему было под шестьдесят, он был худой и жилистый, с узким лицом курильщика и глубоко посаженными глазами. Одет он был в старый свитер и брюки и выглядел беспокойным, дерганым человеком, живущим в основном за счет нервной энергии. Он был явно встревожен тем, что в подвале кто-то есть. Его рот открылся, закрылся и опять открылся.

— Нет, минуточку, черт возьми, — громко сказал он наконец. — Я имею право здесь быть.

— Привет, — сказала Сиренити. Краем глаза она заметила, что конверт с ее фотографиями исчез во внутреннем кармане куртки Калеба. — Мы не хотели испугать вас, извините. Вы член семьи?

— Семьи? — Человек уставился на нее. — Какой семьи?

— Семьи Эмброуза, — мягко объяснила Сиренити. — Извините нас за вторжение. Мы не знали, что у него были близкие родственники. Он никогда ни о ком не упоминал.

— Я не родственник, я друг. — Мужчина запнулся. — Я хочу сказать, я был его другом. Meня зовут Галлахер Файрбрейс. Я фотограф из Сиэтла. Я знаю, то есть знал Эмброуза очень давно. Вчера вечером мне позвонил один знакомый фотограф из Буллингтона и сказал, что слышал, будто произошел несчастный случай. Вот я и приехал узнать, не могу ли быть чем-то полезен.

— Калеб Вентресс, — с легкостью представился Калеб, словно ему было не привыкать, чтобы его заставали прячущимся по чужим подвалам. — А это Сиренити Мейкпис. Она тоже дружила с Эмброузом. Мы зашли немного прибраться.

— Понятно. — Галлахер взглянул на Сиренити верху вниз. — Вы правы. У Эмброуза нет родственников.

— Интересно, кто все это унаследует? — задала вопрос Сиренити.

— Понятия не имею. — Глаза Галлахера прошлись по массе дорогого оборудования, сложенного в подвале — Он был должен мне кучу денег.

— Да? — Калеб внимательно наблюдал за ним.

— По всей вероятности, он у многих поназанимал денег. — Галлахер тяжело вздохнул. — Он был чертовски хорошим фотографом. Жаль только, что не справился с собой в личном плане. Выпивка как раз и сгубила его дело.

— Похоже, выпивка постепенно губила у Эмброуза все, — тихо произнесла Сиренити.

— А под конец убила и его самого. — Галлахер стал медленно спускаться. — Удивляться тут, видно, не приходится. Но все-таки это был мой приятель, брат-профессионал, и я вроде как надеялся, что он все-таки бросит пить. Ну, теперь-то поздно об этом рассуждать. Интересно, что будет со всем его оснащением. Знаете, он истратил на него целое состояние. В том числе и кучу моих денег.

— Здесь и в комнате наверху действительно есть несколько по виду довольно ценных вещей, — заметил Калеб.

— Эмброуз не очень-то интересовался людьми, но в фотооборудование был просто влюблен, — сказал Галлахер. — Дурачок несчастный. Он всегда был так уверен, что стоит только купить новый фотоаппарат или осветительный прибор по последнему слову техники, как его дела сразу же придут в порядок.

Сиренити нахмурилась.

— Я до сих пор как-то не очень задумывалась над этим, но Эмброуз, должно быть, действительно потратил кучу денег на оборудование за все эти годы.

— Мне вы можете не говорить. — Галлахер удрученно усмехнулся. — Одному Богу известно, сколько я ему передавал. И кто знает, кого еще он уговорил одолжить ему несколько баксов.

— Наверно, его подруга Джесси давала ему что-то, — сказала Сиренити. — Я знаю, Джулиус давал ему немного денег время от времени. И Монтроуз, и Куинтон. Да и я, если на то пошло.

— Сколько бы кто ни давал ему, ему всегда нужно было еще и еще, — продолжал Галлахер. — Haдо прямо сказать, парень доил кого мог. И все-таки было в Эмброузе что-то такое, что невольно вызывало к нему симпатию, правда?

— Правда, — откликнулась Сиренити. — Это его страсть к работе, я полагаю. На нее люди и реагировали.

— Наверно, так оно и было. — Галлахер помолчал. — У Эмброуза был талант. Но в Сиэтле он прославился тем, что слишком часто являлся на съемки пьяным, и это каждый раз ставило на нем крест. Он перебрался сюда, в Уиттс-Энд, и практически стал недосягаем для всех нас. Но все же, когда я услыхал, что случилось, то решил приехать и проверить, правда ли это.

— А может, и разжиться кое-чем из фотооборудования, которое собрал Эстерли? — предположил Калеб. — По приблизительной прикидке я бы сказал, что, например, объектив «Никон» — вон тот, на последнем в ряду ящике, — стоит где-то тысячу, а то и полторы.

— Э, послушайте, — рассерженно начал Галлахер. — Я же сказал, он был мне должен деньги. Кучу денег. Я имею право получить долг так или иначе.

— Возможно, у окружного шерифа найдется, что сказать по этому поводу, — предположил Калеб. — Если не появятся ближайшие родственники или наследник, чтобы заявить права на эту хижину со всем содержимым, то имуществом покойного распорядятся власти штата.

Галлахер сжал губы в тонкую, недовольную линию.

— Да, наверно, так.

— Можете не сомневаться. — Калеб взял Сиренити под руку и стал решительно взбираться по лестнице. — Думаю, нам всем пора идти. Похоже, здесь особенно прибирать нечего.

Сиренити посмотрела на Галлахера, когда она и Калеб достигли верхней ступеньки.

— Мы, наверно, скоро устроим поминки по Эмброузу. Я могла бы позвонить вам и сообщить время и место.

— Спасибо, но я завтра уезжаю в Портленд на съемку, — сказал Галлахер. — Годовой отчет для крупной фирмы. Буду занят несколько дней.

— Понимаем. Дело прежде всего. — Калеб выключил свет и закрыл дверь в подвал. Потом насмешливо-вежливо наклонил голову.

— После вас.

Галлахер бросил последний, разочарованный взгляд на закрытую дверь подвала и пожал плечами. Потом впереди всех прошел через комнату и вышел на крыльцо.

— Пока. — Спускаясь по ступенькам и направляясь к невзрачному зеленому седану, Галлахер вынул из кармана пачку сигарет.

— Будьте осторожны, — машинально крикнула ему Сиренити.

Галлахер рывком открыл дверцу.

— Проблем вроде бы не должно быть. Туман наконец рассеялся. — Он сел за руль и захлопнул дверцу.

Когда Галлахер включил двигатель и задним ходом тронул с места, на дорожку въехала еще одна машина — не первой молодости «шевроле».

— Для покойника у Эстерли определенно что-то многовато посетителей нынче утром, — пробормотал Калеб.

— Это Джесси Бланшар, — объяснила ему Сиренити. — Эмброузу она была ближе, чем кто-либо друтой.