Востоковед - Александр Проханов

Оба «брата» слушали его внимательно и настороженно, чуткие к неискренним и фальшивым интонациям. Они привыкли к тому, что их обманывают, вводят в заблуждение, пользуются их неосведомленностью и наивностью.

– Россия готова исправить ошибку и отозвать самолеты из Сирии. Мы готовы установить контакты с ИГИЛ и договориться о сотрудничестве. Пусть удары возмездия исламистов будут направлены против Парижа, Берлина и Лондона, а не против Москвы. Россия так же страдает от Америки, как и исламский мир. Мы готовы объединить усилия. Это целый геополитический план, и я здесь, среди вас, чтобы способствовать его реализации.

Метрдотель в морской фуражке кружил в стороне, то приближаясь, то удаляясь. Мобильные телефоны омертвело лежали на столе, делая бесполезными системы прослушивания. Торобов, доверительно посвящая «братьев» в стратегический план, обезоруживая их своей искренностью, произнес:

– Я здесь, чтобы установить контакты с представителями ИГИЛ, теми, кто базируются в Египте. Мне известно, что в Каире появляется бывший майор иракской военной разведки. Он выполняет деликатные поручения, проводит агитацию, способствуя пополнению рядов ИГИЛ. Я знаю, он должен находиться в Каире и, по всей вероятности, встречается с «братьями». Знакомо ли вам это имя?

Торобов достал визитку, полученную от директора музея в Баальбеке. Протянул ее Ибадату. Тот осторожно принял ее, поднес к очкам и долго рассматривал своими слезящимися глазами. Передал Табараку. Тот шевелил губами, читая имя, и его уши утратили пунцовый цвет, превратились в бледные голубоватые хрящи. Вернул визитку Ибадату.

Все трое молчали. Черный, маслянистый, как нефть, струился Нил. Пламенело золотое отражение небоскреба.

Наконец Ибадат произнес:

– Вы наш друг, доктор Леонид. Мы знаем, как вы переживаете по поводу государственного переворота в Египте, сочувствуете нашим «братьям», павшим в борьбе. Верим в искренность ваших слов. Этот человек был недавно в Каире, представился знатоком египетских древностей. Он искал возможность направить «братьев» в Сирию. Чтобы мы, потерпев поражение в Египте, взяли реванш в Сирии. Мы сказали ему, что это вряд ли возможно. Наши люди травмированы, ушли в подполье. Должно пройти время, чтобы шок исцелился. Теперь же мы рекомендуем ему отправиться в сектор Газа, где существует целая армия отмобилизованных палестинцев, ведущих ежедневные бои с Израилем. Там он найдет пополнение своих рядов.

– И он отправился в Газу? – спросил Торобов.

– Да, это было пять дней назад.

– И по сей день он в Газе?

– Этого мы не можем сказать. Он больше не давал о себе знать.

Им принесли сладости – пахлаву, хрустящий снаружи и сочный внутри «Балах Эль-Шам». Торобов вкушал арабские лакомства, от которых отвык за годы жизни в России. Думал, что Фарук Низар вновь ускользнул, играет с ним, заманивает в ловушки, изматывает, готовясь нанести разящий удар.

– Я слышал, что после прихода к власти ваших военных блокада сектора Газа снова усилилась. Как попадают в Газу?

– Со стороны Израиля это исключено. Там стена, войска, пулеметы. Попадают из Египта, нелегально, через туннели.

– Я могу попасть?

– Поезжайте на машине к границе, к пропускному пункту. Там есть проводники-бедуины. Заплатите, и они приведут вас к туннелям. Еще заплатите, и через туннель попадете в Газу.

Его кружение в водовороте войн, революций продолжалось. С Фаруком Низаром их сочетала тайная связь, создающая из людей неразрывные пары. Художник и модель. Врач и пациент. Жертва и палач. С Фаруком Низаром они сложились в такую пару, меняясь в ней местами.

– Я вам благодарен за встречу. Вы оказали мне неоценимую услугу, – сказал Торобов.

– Завтра на площади Тахрир состоится митинг студентов. Они требуют стипендий, протестуют против дороговизны. В их требованиях нет политики, но за ними стоят «братья». Мы не сломлены, продолжаем борьбу. Революция победит. Приходите на площадь, вам будет интересно.

– Непременно приду.

Он не заметил, как черный нос баржи разрезал отражение. Только увидел, как за кормой винты взбивают кипящее золото. Ресторан качнуло, и голова сладко поплыла.

Он вернулся в отель поздно ночью. Лег на огромную двуспальную кровать, которая утопила его в своей глубине. На тумбочке лежал Коран в кожаном переплете с лазурной арабеской. Торобов взял книгу. Не раскрывая, положил на грудь, чувствуя ее тяжесть. Не страниц, не плотной бумаги, украшенной изысканными орнаментами и волшебной арабской вязью, похожей на электронную волну с молниеносными всплесками. Тяжесть была не материальной. Была тяжестью имен, которыми были наречены все сущие во вселенной явления.

В этой книге, как в чудесном ларце, таились зори, звезды и луны. Весенние цветы и бури пустыни. Львы, и орлы, и крохотные твари с прозрачными тельцами и крыльями. В этой книге сберегались царства, дворцы и храмы, земные дороги и морские пути. В ней жили правители и богословы, хулители и святотатцы. В ней было начало мира, восхитительного, как молодая заря, и его конец, ужасный, как черный труп. И если открыть ларец, из него бесконечным потоком польется божественная речь, перетекая из невидимого в видимый мир.

Торобов держал на груди Коран, и ему казалось, что сердце сквозь кожаный переплет читает восхитительные вероучения и грозные предостережения. И это чтение сердцем наполняло его благоговением.

Он прочел наизусть несколько аятов и услышал благоухание, словно в номер внесли и поставили в вазу букет цветов. Он продолжал читать и услышал музыку, которая была прекраснее всех симфоний и опер. В ней был звук упавшего с дерева яблока, песнопение пролетевшей по небу звезды и ночной женский шепот.

Он лежал, закрыв глаза, и видел лазурь. Из лазури раздался голос, громогласный, как камнепад, и нежный, как шелест лепестков. Этот голос вопрошал: «Кто ты?» И тут же отвечал: «Это ты!»

Торобов чувствовал к Тому, Кто вопрошал, обожание и любовь. Сон, который внезапно его одолел, был сном о милой бабушке, что держала его детскую руку и вела по Тихвинскому переулку среди сверкающих весенних ручьев.

Утром Торобов собирался вызвать такси и отправиться из Каира по долгой дороге через Синай к сектору Газа. Этот ломтик Палестины, находящийся под контролем ХАМАС, истерзанный израильскими бомбами, влек его к себе. Он знал, что все пропускные пункты были закрыты. В Газу попадали нелегально, через туннели, соединяющие палестинский анклав с Египтом. Граница с Израилем был непроницаема, укреплена бетонной стеной с видеокамерами и пулеметами. И он был готов, нарушая египетский закон о границе, воспользоваться туннелем.

Торобов был знаком с лидерами ХАМАС, оказывал им услуги, осуществлял контакты Хамас с российским МИДом и внешней разведкой. В Газе оставались его знакомцы, в их числе Хабаб Забур, один из командиров боевого крыла ХАМАС. Автор громких нападений на израильские блокпосты и диверсий на Западном берегу реки Иордан. К нему собирался пробраться Торобов и разведать местонахождение Фарука Низара.