Мститель. Офицерский долг (сборник) - Валерий Шмаев

Как только подъехали, приказал машину и мотоциклы сразу развернуть. Все же хоть один пулемет в нужную сторону смотреть будет, а то мне как-то не по себе. Двигаться вдвоем по территории противника я наглостью не считаю, а вот с таким сборным стадом это реально беспредельно нагло. Разбегаться пора, но сначала необходимо осуществить одну свою задумку.

– «Третий»! Посмотри, что нам немцы пожевать привезли, и накрывай на всех, что с нами были. Война войной, а обед по распорядку, тем более нас немцы обедом обеспечили.

Пока мы обедали, лейтенант маялся со своими бойцами. Старшина с десятком помощников еще не вернулся, но должен был вот-вот быть. Вроде все нормально, ни стрельбы, ни суеты, ни шума на дороге, наблюдатели в дозоре бдят и окрестности осматривают. Вера так и парилась в своей дубленке, но белье немецкое простирнула все. Оно уже и высохло почти. После обеда озадачил Виталика и Веру ревизией нового грузовика, а водителям приказал переливать горючку из пустой машины в две остальные. После чего подозвал лейтенанта.

– В общем, так, лейтенант. Ты меня сначала послушай, потом скажешь, что думаешь. Я тебя не спрашиваю, как ты со своей группой попал в плен, как в плен попал старшина, мне тоже не интересно. И не делай удивленное лицо, я не вчера родился. У вас четверых моторика движений одинаковая. Старшина двигается совсем иначе. Можешь мне вообще ничего не говорить. Я с тобой спорить не собираюсь и тебе ничего о себе не расскажу. Все как есть – встретились и разбежались.

У нас в запасе несколько часов, надо решить, что ты будешь делать. В том смысле, сейчас расходимся или вечера ждем. Со мной ты пойти не можешь. У нас свое задание, и ты мне только мешать будешь. Если ты идешь к фронту, я тебе помогу, но у меня будет к тебе просьба, не приказ, а именно просьба, ты можешь отказаться. Теперь иди, поговори со своими бойцами, но только со своими бойцами и старшиной. Не со всеми. Как решите, подойдете ко мне, а я посплю пока, а то с ног валюсь. Двое суток на ногах. – Я собирался импровизировать на грани фола, но если есть командир, который представляется лейтенантом-минометчиком, а при этом двигается, как разведчик с немалым опытом, и с ним еще трое таких же бойцов, имеет смысл использовать его втемную. Тем более что информация, которую я ему дам, проверяется влегкую, и заинтересовать она может только тем, что получена она лейтенантом тогда, когда ее еще ни у кого нет. Просчитал я это мгновенно. Притом что никакой технической конкретики я ему не доверю. Если он немец, что вряд ли, просто, скорее всего, оказался в ненужном месте, в ненужное время и, главное, без оружия, или попадет к немцам, ничего конкретного они не получат и будут ловить меня, как воздух, и наобум.

Пока озадаченный лейтенант занимался своими немудреными лейтенантскими размышлениями, я откатил к грузовику наши мотоциклы, разделся и сполоснулся в пруду. После чего надел свою капитанскую форму и произвел некоторые нехитрые манипуляции с поясом. Может, пригодится в разговоре. С Веры чуть не насильно снял дубленку и приказал надеть немецкое белье. Так что выглядеть она стала как прекрасное привидение.

Красивая все же девчонка, я прямо загляделся, но не время, года через четыре можно будет попробовать поближе познакомиться. Шутка. Я женат, целых два раза и одновременно. Вот так вот повезло в жизни. Пока занимались хозяйством, вернулся старшина с нормально так загруженными бойцами. Пару мешков картошки они притащили точно и одежду Вере. Ко мне старшина подходить не стал, отдал вещи Вере, и она отправилась одеваться.

Форму немецкую, кстати, бойцы стирают, это мне Виталик сообщил, я же вроде для всех сплю. Ладно, пора вроде просыпаться. Все равно не сон, солнце печет так, что хочется залезть в пруд и там уснуть. Погода супер, сейчас бы на пляж с приятными девочками и холодным пивом, а лучше с коктейлем, что-то типа «Куба либре» или «Голубые Гавайи» со светлым ромом, но это у меня явно не сегодня. А вот и Вера в своих обновках. Ну, старшина! Отдельное спасибо ему выпишу из своих стратегических запасов. Вера у нас теперь реальный пацан. Это я шучу, конечно, шикарные волосы никуда не делись, но выглядит как мальчишка. Все, одной заботой меньше.

Раз все в сборе, позвал старшину и в торжественной обстановке, при Вере, в смысле, выдал ему две бутылки французского коньяка из вчерашних трофеев и «Вальтер», что недавно снял с одного из эсэсовцев. Честное слово, не жалко. Ребенок у меня помыт, покормлен, одет и обут, даже ремешок на штанах есть. «Наганы» только так в руках и таскает, но этот вопрос не к старшине. Так и сказал, немало при этом смутив саму Веру, вон как краской вся залилась. Плюс ко всему, Вера все время с людьми, которые ее заботой и участием окружают, а это лучше всего душу лечит. Выдал старшине две кобуры и попросил Вере на пояс приладить, так, чтобы под обе руки было. Заметил я, что Вера левой рукой лучше владеет, вернее, чаще.

Старшина

«Дочка» эта, красивая, светлая, ладненькая вся такая, как две капли воды похожа на мою племяшку Оксану, глаза чистые, доверчивые, волосы только другие. Оксанка-то черненькая в папу, а «Дочка» русая, и не белобрысая, как некоторые, а красавица просто, косы длинные до пояса. Она на озеро пришла в шубе своей и тихо так мне, еле слышно: «Дяденька, товарищ капитан госбезопасности сказал, как помоетесь, к нему прийти», и бритву мне протягивает.

Бритва та немецкая, как и китель, что для меня принесли, а в кителе дырка под лопаткой и от штыка СВТ, похоже. Вот кто бы попробовал меня штыком ткнуть. Силен капитан! Как он охранников наших, и не побоялся среди бела дня, и быстро так. Три короткие очереди – и четверо лежат, ногами дергают. Да еще двое на дороге – старшего лейтенанта крестники. Этим в спину прилетело, они и сообразить ничего не успели. Хлоп – и нет нашей охраны. А потом девочка мыться пошла, в воду до колен зашла, и все, а под шубой-то и нет ничего. Отвернулись мы, помылась она и голову помыла. Я, дурак старый, взял и спросил, отчего это, а она только головой замотала и заплакала.

Время уже поджимает, пора с лейтенантом разговоры разговаривать, гляжу, за ним еще шестеро тянутся. Тормознул я их на полпути, вернее, у нашего грузовика обратно развернул и лейтенанту предложил за ними пойти, если не устраивает. Гляжу, надулся, как мышь на крупу, желваками так и играет.

– Проходи, лейтенант, садись, есть с нами будешь? Рассказывай, что надумал? – Отошел уже лейтенант, человеком себя почувствовал. Привычная форма и оружие в руках быстро его в норму привели, да и поел впервые за сколько-то дней по-человечески.

– Что мы могли надумать, товарищ капитан? Мы к фронту пойдем. – Ну это нормально. Отвечает решительно, не юлит и не мямлит.

– Я вот почему завернул твоих бойцов, лейтенант, мне с вами двоими поговорить надо. Несколько дней назад у нас целая группа была, да погибли все, трое нас осталось, а у меня сведения есть, которые нашим передать необходимо. Послать мне некого, «Третий» – специалист очень ценный, не могу я его одного никуда отпустить, да и не дойдет он один. Есть еще «Первый«, он у немцев в штабе служит и здесь должен остаться. Мы – единственные, кто о нем знает. Так что люди мне нужны, связь с Москвой. Товарищ старшина, приказывать вам не имею права, но хотел бы, чтобы вы с нами остались и водитель, что с машинами ковырялся, Никифоров, очень он умелый. Подумайте сами, с Никифоровым поговорите. Нужны вы мне очень. Пойдем, лейтенант, пошепчемся. – Отойдя с лейтенантом в сторонку, к пруду, продолжил: – У меня задание, лейтенант, в этом районе такое, что проще о сосну убиться, не так больно будет, а сделать надо. Я сделаю, но сведения нам попали такие, что не передать их нельзя, а мне, как ты понимаешь, не разорваться. Немцы задумали полное уничтожение граждан нашей страны на оккупированной территории. Всех. Женщин, детей, стариков, пленных будут сгонять в лагеря смерти. Есть секретный приказ Гитлера. Называется план «Ост». О нем знают пока единицы. Так что нужно, лейтенант, чтобы ты обязательно дошел до наших. Вот теперь, лейтенант, иди за своими бойцами, я и тебе приказывать не могу, так что это не приказ, решение за тобой. Но если решишь, многих спасти можешь. С собой сейчас приведешь только тех, за кого можешь поручиться, как за самого себя.