Одержимый ветреной нимфой - Джосс Вуд

Лахлин взяла пакет с конфетами и помахала им:

– Я по-прежнему голодна.

– Мы закажем пиццу. – Рэйми обнял ее за талию, приподнял над полом и рассмеялся, когда Лахлин сунула конфету себе в рот. Он наблюдал, как она жует, пока нес ее в ванную комнату. – Ты поделишься со мной? – спросил он.

– Я отдала тебе свою девственность, чего еще ты хочешь? – поддразнила его Лахлин, и он улыбнулся. – Отличный секс не повод делиться с тобой конфетами.

– Вот нахалка! – Он поставил ее на ноги.

Рэйми поставил Лахлин в душевую кабину и поцеловал в губы. Потом он быстро включил холодный душ и выхватил конфеты у нее из рук. Она запрыгала, стараясь уклониться от холодных струй, а он отправил в рот горсть конфет и положил пакет с ними на шкафчик, до которого Лахлин не могла дотянуться. Отвернувшись от нее, он надел презерватив.

– Я замерзла, Джепсен!

Рэйми повернулся к ней и включил горячую воду. Хищно улыбаясь, он встал под душ вместе с Лахлин и крепко ее обнял.

Следующим утром, обнаружив, что Лахлин нет рядом, Рэйми встал с кровати, надел спортивные штаны, рваную футболку и вышел из спальни в поисках своей страстной любовницы. Он провел рукой по лицу, по-прежнему не веря тому, что эта страстная и невероятно требовательная женщина в его постели на самом деле такая неопытная.

Он не нашел Лахлин ни в своем кабинете, ни на кухне. Включив кофемашину, он почувствовал холодный сквозняк, посмотрел на балкон и заметил, что раздвижная дверь слегка открыта. Лахлин снаружи? Черт побери, она наверняка замерзла! Шире открыв дверь, он увидел, что она сидит на стуле в углу балкона, завернувшись в кашемировое одеяло.

– Лах?

Лахлин посмотрела на него и медленно улыбнулась. У нее под глазами были темные круги, а лицо осунулось. Они почти всю ночь занимались любовью и уснули только в три часа утра.

– Тебе удалось поспать? – спросил он.

Лахлин опустила одеяло, и Рэйми увидел, что на ней его толстая куртка.

– У меня часто бывает бессонница, – ответила она.

Значит, она совсем не спала. Он коснулся ее холодной щеки кончиками пальцев.

– Здесь холодно. Пошли в дом.

Лахлин проигнорировала его предложение, и он посмотрел на смутно знакомое кольцо у нее на ладони. Его сердце забилось чаще, когда он взял кольцо и пригляделся к нему.

– Это кольцо Коннора, – сказал он. – Его отдал тебе Линц?

Она кивнула:

– Он говорил мне, из чего оно сделано, но я забыла.

Рэйми провел пальцами по кольцу.

– Балтийский янтарь и метеорит с тонкими вставками платины. Мне всегда нравилось это кольцо. – Он показал ей свои пальцы. – Я не люблю ювелирные украшения, но это кольцо просто шикарное. Я помню, как Коннор и Сэйдж проектировали и делали это кольцо; они несколько месяцев ругали материалы и друг друга. – Он улыбнулся, вспоминая.

Лахлин надела массивное кольцо на большой палец и рассмотрела его.

– Странно, что у вас у всех сохранились воспоминания о нем, а у меня нет. У меня его кровь, его гены, но он для меня совершенно незнакомый человек. Хотя моя мать тоже была мне как чужая. – Лахлин постаралась улыбнуться, но Рэйми заметил обиду в ее глазах.

Рэйми взял ее за руку и провел большим пальцем по ее большому пальцу.

– Коннор долго был частью моей жизни. Я могу ответить на любые твои вопросы о нем.

Лахлин посмотрела через плечо на городской пейзаж. Рэйми ждал, когда она задаст вопрос, игнорируя холодный, пронизывающий ветер, дующий в спину.

– Все говорят мне, что, если бы он знал обо мне, я стала бы частью его жизни, – прошептала Лахлин. – По-твоему, это правда? Или меня просто утешают?

Рэйми не торопился отвечать.

– Я думаю, его действия говорят громче слов. Посмотри, сколько он сделал для своих племянников и племянницы. Он усыновил их после того, как умерли их родители. Как только Линц начал жить в его доме, будучи сыном экономки, Коннор относился к нему, как к родному сыну. Ему не надо было никого усыновлять, он ничего от этого не выиграл. Он просто хотел сказать миру, что эти дети – его дети. По-твоему, он поступил бы с тобой по-другому?

Умом он понимал, что она с ним согласна, но подозревал, как ей тяжело поверить в это. Ей было сложно смириться с тем, что у нее – родной дочери Коннора – было такое тяжелое детство.

– Ты сердишься, Лах? – спросил он.

Она изумленно уставилась на него, он задел ее за живое.

– Нет! Почему ты спрашиваешь?

Он сжал рукой ее голое колено.

– Поговори со мной, Лахлин.

Она заправила волосы за ухо и попыталась убрать колено из-под его руки.

– Ты сердишься, Лах? – спокойно повторил он свой вопрос.

Глаза Лахлин сверкнули.

– Что ты хочешь от меня услышать, Рэйми?

– Правду.

– Правду? – Лахлин вскочила на ноги, ее босые ступни уперлись в холодный бетонный пол. Но казалось, она не замечает холода.

– Да, я сержусь! Я злюсь, что они его знают, а я нет. Что у них есть родитель, который их любил, а у меня нет. Моя мать все время плакала или спала. Я видела их фотографии, Рэйми. На семейные каникулы они ездили на экзотические пляжи, катались на лыжах на Рождество, находили кучу подарков под елкой, тщательно продумывали вечеринки по случаю дня рождения. А для нас Рождество было обычным днем, Рэйми. Тайк просто рисовал меня на день моего рождения. Я ни разу не задувала свечи на торте в день своего рождения! Я никогда не сидела на коленях у отца; не просила, чтобы он купил мне пони; не проектировала с ним ювелирные украшения. Мне нравится Сэйдж! – воскликнула Лахлин. – Она вынашивает ребенка Тайка, она будет моей невесткой. Но я… – Лахлин прикусила нижнюю губу и уставилась себе под ноги, обхватив себя руками. Рэйми не мог ни в чем ее винить. Ей надо разобраться со своими чувствами к Сэйдж и Коннору.

Рэйми очень хотелось ее защитить и избавить от призраков прошлого. Но он не может стать ее спасителем и принцем на белом коне.

Вот почему он хотел встречаться с самоуверенными, независимыми женщинами, которые не желали им увлекаться. Он не стремился брать на себя ответственность за них, заботиться об их благополучии. На это уходит очень много эмоциональной энергии.

Лахлин должна сама победить своих демонов, а для этого Рэйми надо сохранять с ней дистанцию.

Он встал, прошел к балконной двери и жестом пригласил Лахлин войти внутрь. Она нахмурилась, подошла к нему и скривилась.

– Это твой метод сказать, что разговор окончен и ты устал слушать мое нытье?

Рэйми потер ладонью подбородок и подумал, что сейчас не время откровенничать с ней.