Магнат. Его личная игрушка - Амира Ангелос

— Успокойся, — тоном Абрамова можно заморозить озеро в Африке.

— Не надо говорить мне успокоиться! Эта сука тут работать не будет! Как ты мог ее оставить, Кир? Почему?

Мне хочется провалиться сквозь землю, потому что крики Лизы привлекают внимание других сотрудников. Я чувствую себя униженной, оплеванной. Изо рта блондинки льется и льется грязь в мою сторону. Едва держусь, чтобы не разрыдаться. Нет, пожалуйста, нельзя этого делать. Тогда унижение станет полным и окончательным.

— Кир, убери ее немедленно! Я хочу увидеть как ее вышвыривают отсюда. На улицу!

— Ты забываешься, Лиза. Тебе пора, — отрезает Абрамов. Я не верю своим ушам.

— Что? Меня вместо неё выгоняешь?

— Зайди в мой кабинет, — рявкает Абрамов, глядя на меня.

Я проскальзываю в дверь, и слышу к своему ужасу, как он запирает ее! Зачем? Может, решил все же вызвать полицию?

Около пятнадцати минут провожу в полной тишине, закрытая в кабинете босса. Даже в таком жутком состоянии стресса не могу не оценить роскошь этого места. Мягкий ворс серого ковра. Мягкие кресла, стеллаж с книгами, на которые пялюсь, но без толку — все размыто перед глазами. Потому что слабачка. Потому что все-таки разревелась.

Всхлипываю. Вдыхаю легких запах — кожи, сигар и тонкий аромат парфюма. Он почему-то успокаивает. Мне нравится здесь. Нравится вдыхать. Но должно быть наоборот! Что он сделает со мной? Почему не захотел угодить невесте? Не сделал как требовала капризная принцесса?

Ожидание с каждой минутой становится все более невыносимым. Скидываю туфли — раз уж меня тут заперли, пусть хоть ноги немного отдохнут. Устав бродить по кабинету, сажусь в огромное кресло во главе стола. Святая святых, место босса. Я уже почти уверена, что застряла надолго. Может голубки скандалят, а может помирились и рванули в ближайшую гостиницу, закрепить примирение физически.

Фу, Кипиани, о чем ты думаешь?

Это напоминает ревность.

Морщусь. Не понимаю, что со мной творится.

Ладно, раз я все равно ожидаю казни, буду делать это с комфортом. Откидываю спинку кресла назад. Ох ну ни фига себе, тут столько функций, даже массажер встроенный. Наверное мой измученный мозг в этот момент запустил программу самоуничтожения. Потому что я откидываю спинку, включаю массаж и… кладу свои ноги, обтянутые телесного цвета колготками, на стол босса.

Мне не приходит в голову что случится, если Абрамов прямо сейчас войдет. Я почти уверена, что проведу здесь в одиночестве еще много времени. Лиза ведь так просто не сдастся. Вот и отлично. Пусть хорошенько поклюет мозг самовлюбленному олигарху. А я пока отдохну немного.

Массаж, конечно, бомбически расслабляет, я кайфую, тащусь, растекаюсь подобно желе по дорогой кожаной игрушке. Закрываю глаза. Даже постанываю тихонечко. И в какой-то момент совсем отключаюсь.

— Кипиани! — громкое рявканье оглушает, я дергаюсь от испуга и едва не падаю. В последний момент удается удержать баланс. Распахиваю глаза не понимая что происходит. Глаза Абрамова — две узкие щелки. Он в ярости. Я — в его кабинете.

О Боже… Я окончательно сошла с ума. Как умудрилась заснуть? Вот как?!

— П-простите, я не хотела, — покаянно опустив голову, обнимаю себя руками.

— Ты самая охуевшая баба из всех, которых встречал когда-либо, — мрачно произносит Абрамов. — Но твоя удача закончилась. Мне надоело. Это уже ни в какие ворота. Ты не способна остановиться, да? — его голос страшен, в нем так много угрозы, ярости, презрения. — Чего ты добиваешься, сука? — делает шаг ко мне, сгребает за шкирку, притягивает к себе. Его лицо так близко, захлебываюсь от этой близости, от его запаха, который всегда действует на меня странно, магически.

— Я даже не знаю, зачем все это спрашиваю. И так понятно, что надо вышвырнуть как шавку на улицу. Что с тобой такое, девочка? Я дважды чуть не поимел тебя, самым грубым способом. Неужели продолжаешь нарываться? Или это новый план?

— Нет, нет… — всхлипываю. Боже, он думает про меня просто ужасные вещи. Нет, нельзя было слушать Регину… Он прав, со стороны все выглядит кошмарным. Один сплошной умысел.

— Ты разрушила жизнь Андрея, но и этого тебе мало, да? Теперь опять на горизонте нарисовалась, юрист, блядь. Кто бы мог подумать, что у тебя ещё и на это мозгов хватает.

— Это совпадение, — отвечаю тихо. — Ничего больше…

Ощущаю его дыхание на своей шее, слышу, как гулко стучит его сердце. Абрамов горячий буквально как печка! Его жар передается и мне, и вот я уже пылаю…

— Поверьте, я ни во что не играю! Я очень сожалею о том, что произошло. Я во всём виновата, мне очень жаль.

— Мне насрать на твое “жаль”, — выплевывает презрительно.

Противно оправдываться, моя правда звучит как самая жалкая ложь на свете. Но больше мне сказать Абрамову нечего, ведь на самом деле, я здесь совершенно ни по какому-то злому умыслу.

— Отпустите, пожалуйста, — чувствую, что не хватает кислорода. Я почти задыхаюсь. — Вам обязательно говорить мне все эти гадости? Достаточно просто попросить моё начальство заменить меня… Конечно, вы можете дать мне самую нелестную характеристику, это ваше право.

— Собрала свои вещи и пошла вон, немедленно, цедит сквозь зубы Абрамов. — Если я увижу тебя хотя бы возле этого здания, то ты не отделаешься просто грубостью, Кипиани. Я тебя в порошок сотру, если попробуешь ещё во что-то сыграть. Очень сильно пожалеешь.

Не знаю, как выхожу из кабинета, не чувствую своего тела, чувствую себя так, словно я набитая ватой кукла. Не понимаю, почему так больно? Казалось бы, этот человек мой враг, я презираю его всем сердцем. Тогда почему мне так больно от этого потока ненависти и презрения? Я даже не заметила, что босиком. Оставила туфли в его кабинете. Плевать. Все равно ухожу, на работе здесь все переобуваются. Я не исключение. В специальной комнате для каждого сотрудника есть небольшой шкафчик. Там можно хранить верхнюю одежду, обувь и прочие нужные вещи.

Забираю сумку, позорно бегу. Объясняться мне не с кем, Регина так и не появилась. Чему я только рада — не могу сейчас общаться с ней. Не представляю, что ей скажу. На этот раз сомнений нет, я потеряю работу. Сейчас мне все равно состояние настолько паршивое что дальше просто некуда.

Дома принимаю горячую ванну, где рыдаю, сама не знаю о чем. Наверное, поводов слишком много…

Кирилл

— Кирилл Дмитриевич, простите ради бога… Что мне делать с этим?

Робкий голос секретарши пробивается в сознание. Понимаю, что стою и пялюсь в окно, снова проигрывая произошедшее в кабинете. Как орал на девчонку. Выгнал. Уволил. Не помню чтобы когда-то был так жесток с какой-либо особью женского пола. Хотя, характер у меня далеко не подарок.

Кипиани — особый случай. Умеет вывести из себя как никто. Снова это доказала сегодня.