Эреб - Урсула Познански

Перед пещерой они останавливаются и спешиваются. Вестник указывает рукой на вход, и Сарий направляется туда. Беспокойство, охватившее его, когда он усаживался на закованного в доспехи коня, беспокойство, которое ему с таким трудом удалось преодолеть, давно улетучилось и не возвращается к нему, даже когда он входит в просторную, как кафедральный собор, пещеру; каждый его шаг многократно повторяется эхом.

— Ты достойно сражался, — говорит Вестник.

— Спасибо. Я, во всяком случае, пытался.

— Очень жаль, что ты так тяжело ранен. Еще одну битву ты не выдержишь.

Как будто Сарий этого не знает! Но слова Вестника звучат так, словно ничего уже нельзя изменить. Словно Сарий обречен на смерть. Он медлит с ответом и решается наконец облечь его в форму вопроса:

— Я думал, мы хотим помочь друг другу?

— Да. Это было мое предложение. Я полагаю, ты уже не беспомощный новичок. Ты, наверное, уже готов пройти второй обряд.

Это больше, чем ожидал Сарий. Видимо, после второго обряда он перейдет на второй уровень.

— Итак, я исцелю тебя, прибавлю силы и выносливости и дам доспехи получше, — продолжает Вестник. — Ну как, нравится?

— Конечно, — отвечает Сарий.

Теперь очередь Вестника ставить условия, называть цену, которую нужно заплатить за все это. Однако тот молча сидит, скрестив длиннющие пальцы. Ждет.

— А что мне нужно сделать? — спрашивает Сарий, когда пауза уже чересчур затягивается.

Желтые глаза его собеседника вспыхивают:

— Одну мелочь, но она весьма важна. Нужно исполнить поручение — кое-что доставить.

Сарий, рассчитывавший, что придется побеждать монстра или сражаться с драконом, даже не понимает, что чувствует после этих слов — облегчение или разочарование.

— Охотно сделаю.

— Это меня радует. Поручение состоит вот в чем. Поезжай завтра в Тоттеридж[10]к церкви святого Андрея. Там растет старый тис. Под ним ты найдешь коробку, на которой написано слово «Галарис». Она будет закрыта. Ты не станешь ее вскрывать и положишь в сумку, которую прихватишь с собой. Затем отправишься к виадуку на Доллис-роуд, туда, где он пересекается с шоссе. Ты спрячешь коробку в кусты, под одну из арок, поближе к дороге. Сделай это так, чтобы никто из посторонних не мог ее увидеть. Потом уходи не оборачиваясь. Ты все понял?

Сарий, онемев, пялится на Вестника. Нет, он вообще ничего не понимает. Тоттеридж и Доллис-роуд? Они ведь располагаются в Лондоне, а не в мире Эреба. Или как? Он медлит, раздумывает, в конце концов для надежности переспрашивает:

— Значит, я должен выполнить твое поручение в Лондоне? В реальном мире?

— Именно так. В том, что всегда понимают под словами «реальный мир».

Вестник выжидающе смотрит, но Сарий не готов сразу дать ответ. Нет, это же бессмыслица. Он не найдет никакой коробки возле церкви святого Андрея, и как тогда быть? С другой стороны, он может утверждать что угодно. Например, что выполнил поручение в точности так, как ему и предписывалось.

— Хорошо, я сделаю это.

— Прекрасно. Только не стоит чересчур медлить. Мы увидимся завтра, еще до полудня, а до нашей встречи тебе нужно успеть выполнить задание. Если разочаруешь меня…

В первый раз за все время с тех пор, как Сарий встретил его, в черты лица Вестника вкрадывается усмешка. Как будто он знает о мыслях Сария.

— …если разочаруешь меня, эта встреча станет последней.

С приветственным жестом Вестник оборачивается и уходит; за его спиной смыкается вход в пещеру. Одновременно исчезает свет. Темнота. Настолько непроницаемая, что Сарий всерьез задумался, не является ли он сам частью этой тьмы. А может, он просто умер?

Мы все умираем. Странно, что большинство поднимает столько шума из-за того, что рано или поздно это случится. Время бежит как вода и уносит нас с собой, как бы мы ни пытались плыть против течения.

Как же приятно отказаться от этого! Пусть пролетают дни и ночи, пусть скроется ход мировых событий. Надо жить в своем собственном мире, следовать самим собой установленным правилам. Не стремиться к разным бесчисленным целям, а настойчиво и неизменно преследовать одну-единственную.

О да, настойчиво. Я от многого откажусь, но зато буду настойчив. Когда все получается само собой, это хорошо, но гораздо лучше, когда этого добиваешься. Одна из немногих вещей в жизни, которые еще имеют хоть какой-то смысл, — это делать что-то самому, значительно расширяя границы своих возможностей. Расширяя их все дальше и дальше. И дальше.

Впрочем, надо кое-что уточнить. Я не был откровенен, когда говорил, что мне все равно, долго ли проживут окружающие меня люди. Это не так. Однако я не буду делать ничего, чтобы продлить отпущенный им срок. Как раз наоборот: я сижу здесь и вытачиваю орудие, с помощью которого укорочу все, что можно укоротить.

Ни одна комбинация клавиш не помогала. Вздохнув, Ник нажал Reset, и, к его облегчению, компьютер перезагрузился и загудел вентиляторами.

Время, которое прошло до появления заставки и стартового экрана, показалось Нику несказанно долгим. Он нетерпеливо покачал ногой и бросил взгляд на наручные часы: почти два ночи. К счастью, завтра суббота, и значит, он может еще немного поиграть. Только бы запустить Эреб, тогда точно все получится. В конце концов, можно ведь выбрать еще одного игрока — а что, неплохая идея! На этот раз, наверное, варвара или вампира. Варвары потрясающе сильные и стойкие.

Он отыскал на экране значок Эреба, простую красную букву Е, и щелкнул по ней мышью. На долю секунды курсор превратился в песочные часы, затем снова принял привычную форму стрелки. Всё.

Ник еще дважды кликнул букву Е, потом вытащил DVD и заново вставил — ничего. Наконец он дважды перезагрузил компьютер и сдался. Остальные программы работали безупречно, только с Эребом глухо, как в танке. Вот черт!

Ник был слишком взбудоражен, чтобы пойти спать. В то время как он бесполезно просиживает здесь, где-то там, возле голубой реки или черной стены, бушуют увлекательные сражения. И даже если нет, все равно можно сидеть у костра и беседовать с другими участниками игры.

Похоже, в его копии игры имелся серьезный дефект.

Перед глазами Ника снова предстала сцена, которую ему довелось случайно увидеть: Колин выпрашивает у Дэна советы, заискивает перед ним и все равно ничего не добивается. Может быть, и у него тогда игра так же безнадежно накрылась?

В окончательно испорченном настроении Ник открыл «Сапер», трижды подряд взлетел на воздух и неподобающе громко выругался.

Или ненадолго заглянуть в галерею Эмили?

Нет, для этого он в слишком неподходящем настроении. Недостаточно расслаблен. Недостаточно романтичен.