Румо, или Чудеса в темноте - Вальтер Моэрс

ОКОВЫ СМЕЙКА

Смейк затаился на дне черной ямы, выделяя гнойный фермент. Барабанный бой с каждым днем нарастал и ощущался в виде ритмичных вибраций даже под водой. По расчетам Смейка, вскоре предстояло безумное пиршество. За последние несколько месяцев припасы в пещере истощились, и циклопы становились все менее привередливы. Каждая капля вонючей слизи увеличивала шансы Смейка на выживание.

Но главная трудность была не в этом. Смейк очень много времени провел на Чертовых скалах, и страх — страх выйти из черной ямы — все нарастал и почти его парализовал. Чтобы изложить Румо свой план, ему придется вылезти из спасительной слизи и подобраться к клетке. От одной мысли об этом Смейку становилось дурно. Страх, будто многопудовые оковы, сковывал его.

В ту же ночь Румо приснился сон. Оказавшись в клетке, Румо стал видеть все более яркие и пугающие сны, в основном про циклопов. Вольпертингеру часто снилось, что одноглазые явились в пещеру все разом и устроили последнюю кровавую бойню, а он то скован цепями, то заперт в клетке, то просто не может пошевелиться и глядит на происходящее, пока циклопы, наконец, не добираются и до него.

Но этот сон — другой. Румо — на свободе, на твердой земле, бредет по полю среди высокой травы, над ним — синее небо. В воздухе над головой реет серебряная нить — та, что он учуял еще на подворье гномов. Румо охватило неясное ощущение, будто предчувствие какой-то радости. Какой — он пока не знал, но догадывался: жизнь готовит ему приятный сюрприз. Сам того не ведая, Румо грезил о любви.

ЖАДНОСТЬ

Наутро Румо проснулся от ударов по клетке — привычная побудка. У решетки, глупо тараща глаза, стоял циклоп, в одной лапе — убитый тюлень, в другой — палка. Просунув тюленя между прутьями, циклоп ткнул Румо палкой: проверить рефлексы. Это не был один из главарей, и работу свою он исполнял угрюмо, неохотно, зная, что на такой лакомый кусочек рот лучше не разевать. Румо зарычал, и циклоп отшатнулся. Решив закусить горечь дурного настроения жирной болотной свиньей, он потопал к загону со свиньями. В пещеру, зевнув, ввалился второй циклоп и тоже двинул к загону, очевидно, желая закусить повизгивавшим поросенком. Оба оказались у загона одновременно. Тут остров качнуло, и циклопы, потеряв равновесие, стукнулись друг о друга.

Оба злобно заревели, один циклоп схватил палку и тут же получил удар кулаком в физиономию. Не успел циклоп опомниться от первого удара, как последовал второй, прямиком в челюсть. Одноглазый пошатнулся и рухнул на спину. Противник, усевшись верхом на поверженного, стал осыпать его градом беспощадных тычков, пока тот окончательно не затих. Победитель, ухмыляясь, потащил его вон из пещеры.

Смейк одним глазом наблюдал из ямы с водой за недолгой расправой. Ничего удивительного, если эти прожорливые твари — еще и каннибалы, которые не прочь закусить мертвым сородичем. В последнее время одноглазые стали очень раздражительны. Один неловкий шаг — и разразится массовое побоище. Смейк вздохнул. Этой минуты он ждал и в то же время боялся больше всего. Дверь приотворилась, и, если Смейк не скользнет в нее прямо сейчас, второго шанса не представится. Пора действовать!

СМЕЙК ВЫХОДИТ НАВЕРХ

Румо замер. Из ямы Смейка послышалось странное неприятное хлюпанье. Червякул кряхтел и чертыхался, вода выплескивалась, брызгая во все стороны. Вот из вязкой слизи показалась голова, а следом и сам Смейк, пыхтя и охая, перевалился через край водоема и пополз через всю пещеру прямиком к клетке Румо, оставляя маслянистый оливковый след. Все пленники кладовой молча наблюдали за этим странным событием.

Румо встал на ноги и просунул мордочку между прутьями клетки. Смейк задыхался от натуги.

— Слушай внимательно… фу-ух… времени мало… о-ох… того и гляди циклопы заметят… — Смейк тяжело перевел дух и уставился на Румо. — Мне страшно.

Румо кивнул.

— Но мой план готов. Хочу тебе его изложить.

— Ясно.

И Смейк стал излагать план. Невероятный. Безумный. Больше похожий на страшную сказку, на жажду кровавого возмездия, и без малейшей надежды на успех.

— Ну, что скажешь? — спросил Смейк.

— Я попробую, — ответил Румо.

— Вот и отлично. Только учти: я рассказал тебе все, что сам знал о драках. Практику придется освоить самостоятельно. Уверен, все придет само собой. Помнишь? Драться — это как…

— Я помню, — перебил его Румо. — Возвращайся в воду. Здесь опасно.

— Еще кое-что! Самое главное. Слушай внимательно: это ключевая часть плана! — Смейк подполз еще ближе, и Румо навострил уши. — Должен рассказать тебе кое-что о языках циклопов, мой мальчик…

ЖАЖДА КРОВИ

Румо просидел за решеткой так долго, что оставил всякие попытки освободиться. Перестал трясти прутья и грызть замок, и только лежал, ел или спал да иногда метался по узкой клетке туда-сюда. Боли в пасти уже несколько дней как прекратились, и даже вечный голод улетучился. Теперь Румо ел меньше и стал разборчивее к тому, что циклопы бросали ему в клетку.

В последнее время качка усилилась, а шум волн, бившихся о скалы, стал громче. Похоже, плавучий остров застигла буря. В пещере царил хаос: уцелевшие добротышки беспомощно висели на цепях, ударяясь о стены, будто языки колоколов. Поросята кусались, а дикие звери, которых пока не успели сожрать, рычали и бесновались в клетках. Слизь из ямы Смейка выплескивалась через край, растекаясь по всей пещере.

Похоже, торжества циклопов были в самом разгаре. Они музицировали, орали и горланили песни в тоннелях Чертовых скал. Но что хуже всего — наведывались в пещеру втрое чаще, чем прежде.

Крепко ухватившись за прутья решетки, Румо в тысячный раз повторял про себя план Смейка по пунктам — впрочем, их было всего два. Тут в пещеру ввалились трое циклопов, с ног до головы вымазанные кровью, отчего шатались, как пьяные.

Циклопы разбрелись по пещере, принюхиваясь к припасам. Один из них, поскользнувшись на Фольцотановой слизи, растянулся во всю длину на полу пещеры, что ужасно развеселило двух других. Разозлившись, циклоп подполз к яме Смейка и стал шарить в ней лапой, очевидно, собираясь сожрать червякула от злости. Румо судорожно вцепился в прутья решетки.

Циклоп чертыхался, стараясь поймать Смейка в мутной слизи, но не тут-то было: червякул все время выскальзывал у него из лап. Вдруг раздался грохот: должно быть, на остров накатила огромная волна. Пол в пещере дрогнул, и циклопа обдало слизью из ямы Смейка. Двое других так и покатились со смеху. Тут перепачканный великан не на шутку рассердился и стал молотить кулаком под водой. Один из его сородичей вспомнил, зачем они пришли, и схватил добротышку. Дернул, не снимая цепь, оторвав несчастному гному руку. Гном истошно завопил, задрыгал ногами и оставшейся рукой, чем привлек внимание третьего циклопа. Тот схватил несчастного за ногу. Чудовищу, державшему гнома, это совсем не понравилось, он грозно зарычал и дернул добычу на себя. Но соперник, крепко ухватив гнома за ногу, яростно тянул в свою сторону. В конце концов, одноглазые разорвали гнома пополам, отчего еще больше взбесились: гном перестал кричать и брыкаться, и циклопы потеряли к нему всякий интерес. Зато гном избежал еще более страшной смерти. Несолоно хлебавши, циклопы гортанно заревели, видимо, перебраниваясь. Третий их сородич продолжал ловить Смейка.