След оборотня - Конрад Левандовский

Он вымыл лицо, расчесал пряди слипшихся волос, прополоскал рот.

– Прекрасно! – Он раскинул руки и несколько раз быстро повернулся кругом. Ему хотелось взлететь.

«Там могла бы быть калитка». Он обогнул очередную клумбу.

Она и в самом деле там была. Его поглотил мрак коридора. Вода стекала за воротник. Послышалось стрекотание.

«Сверчки…»

Он шел все увереннее и быстрее. Вскоре обстановка стала знакомой. Уже недалеко.

«Ждет ли она?..»

Шок был подобен удару в живот. Он согнулся и упал на колени. Ярким пламенем вспыхнули жуткие видения. Она…

Чудовища снова были рядом. Они вышли на его голос; улыбка – пасть, разодранная грудь, из которой вырвано сердце, растерзанный, подрагивающий живот, перерубленная шея…

Его начала бить холодная дрожь.

– Хватит, прочь, убирайтесь! – Он прогнал их небывалым усилием воли, загоняя в глубины подсознания. Потом встал, пытаясь успокоить дыхание.

– Я им не поддамся. Это же безумие! Вот она, та дверь…

Поколебавшись, он взялся за ручку, превозмогая нараставшую в руке тяжесть.

Ханти ждала. Она сразу же бросилась ему на шею. Ксин едва не отшатнулся.

– Спокойно! – приструнил он сам себя и заключил ее в объятия. Ему показалось, будто он ощущает пустоту.

Девушка застыла.

– Ксин, – она посмотрела ему в глаза, – ты что, не хочешь меня поцеловать?

Много веков назад, когда разбросанные взрывом магические искры Онно падали на людей, зверей, мертвые тела, одна упала на кладбище – словно зерно, брошенное на вспаханное поле, которым она тут же завладела. Первый проблеск сознания проник внутрь могил, заставляя оживать не одно тело, но все погребенные здесь за много поколений.

Превращение происходило медленно, но зато на значительном, пространстве. Первые его признаки заметили могильщики. Кости, попадавшиеся во время рытья новых могил, сидели в земле удивительно прочно, словно удерживаемые невидимыми узами. Казалось, будто они даже шевелятся. То, что сперва казалось обманом зрения, вскоре сменилось уверенностью. Быстро распространилась весть о сверхъестественной силе, скрытой в глубине кладбищенской земли. Могилы перестали рыть и позвали жреца.

Заклинания экзорциста причинили таинственному существу боль. То, что до сих пор было лишь сознанием, неуверенно цеплявшимся за материю этого мира, конвульсивно дернулось и с размаху нанесло удар по источнику страданий.

На глазах онемевшей от ужаса толпы голова читающего молитвы жреца откинулась назад, словно от судорожного рывка. Связки не выдержали, и шея с резким треском сломалась. Жрец испустил дух на полуслове, но исходившая из глубины земли сила сгибала его все сильнее, не позволяя упасть. Мгновение спустя позвоночник переломился на уровне груди, потом у крестца. Лишь после этого согнутый в жуткий крендель жрец осел на траву, но сила Онно не отпускала его, пока изуродованное тело не оказалось вдавлено в землю на глубину одной пяди. На большее силы не хватило, однако и этого было достаточно, чтобы верующие с криком разбежались. Никто не осмелился дотронуться до трупа экзорциста, и вскоре после этого события окрестности опустели. Люди ушли туда, где на кладбищах никто и ничто не рождалось.

Теперь уже ничто не мешало свершиться Превращению. Несколько магов, явившихся сюда, чтобы присутствовать при до сих пор незнакомом им процессе, разбили свои палатки на безопасном, как они полагали, расстоянии. Каждую ночь они делали все новые наблюдения. Однажды утром они заметили, что на кладбище высохли все деревья и пожухла трава, потом начала дрожать земля. Постепенно ее содрогания стали приобретать ритм дыхательных движений.

Финала маги не увидели, но приняли в нем участие. Ночью, сразу же после того, как Превращение завершилось, неожиданно все как один маги вышли из палаток и собственноручно лишили себя жизни, сломав себе шеи или разодрав ногтями артерии. Потом их трупы, словно привязанные к невидимым веревкам, поволокло на кладбище, которое уже было не кладбищем, а скорее ожившим побоищем. Все вытолкнутые из могил на поверхность останки кружили по спирали, словно листья на ветру. Среди них был разлагающийся труп жреца-экзорциста, а когда к ним присоединились остывающие тела магов, начал вырисовываться некий порядок. Облепленные землей кости двинулись в одном направлении, сливаясь в один клокочущий поток и унося с собой самые свежие трупы. Вскоре чудовищная река достигла кладбищенской стены, перелилась через нее и потекла дальше, исчезая в ночной мгле.

Поток этот не ощущал течения времени и не знал, что место, которое он сделал своими охотничьими угодьями, называлось Пустыми Горами. Он чувствовал лишь необходимость двигаться и потому кружил среди вершин, переливаясь через долины и охотясь. Каждое встреченное им человеческое существо возбуждало его голод, так что он без промедления его поглощал. Он не раздумывал над смыслом своего существования, просто существовал, питался и рос. Имени ему не требовалось, и было глубоко безразлично, что те, кому довелось рассмотреть его с расстояния действительно безопасного, нарекли его Волокуном.

Для людей проходили века, но для него всегда существовал лишь сегодняшний день. Возможно, он ощутил бы ход времени, если бы считал свои жертвы, однако этого он не делал. Человеческие кости, стертые в прах и пыль о скалы, по которым он полз, постоянно заменялись новыми. В течение столетий он знал лишь два чувства: покой и голод. Впервые его охватило удивление, когда встреченный им человек никак не отреагировал на посланный ему волевой импульс. Приказ был повторен, но все так же безрезультатно. Удивленный Волокун пополз навстречу своей судьбе.

На груди мага был вытатуирован паук, и он не обращал внимания на приближающегося демона, хотя прекрасно знал о его существовании. У Мага-Паука, специалиста по чародейским сетям, были дела куда более важные.

Пустые Горы не стали совсем пустыми лишь потому, что там свирепствовали волокуны и прочая нечисть. Вообще говоря, даже сверхъестественных существ в Пустых Горах обитало не слишком много. Обычные твари, вылуплявшиеся из пораженных ненавистью трупов, заполняли леса, простиравшиеся несколько дальше к югу.

Особенностью Пустых Гор была расшатанная магия. Падение Онно отразилось на этой местности исключительно болезненно. Магическая ткань действительности, разорванная ударом, никогда уже не смогла срастись и вновь стать однородной. Заклинания действовали здесь слишком сильно или слишком слабо. Артефакты теряли стабильность, проявляя склонность к внезапному взрывному высвобождению заключенной в них силы под влиянием самой легкой вибрации сверхъестественных структур. Даже простейшие амулеты действовали шиворот-навыворот, часто приводя к смерти собственных владельцев.

Естественно, смельчаков, желавших вырвать у Пустых Гор их тайны, всегда хватало с лихвой. Именно благодаря многочисленным магам-исследователям, бродячим музыкантам, искателям сокровищ и путешествующим философам волокуны всегда были сыты и им незачем было сползать в долины ронийского предгорья.