Графиня де Монсоро - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ах, боже мой! – воскликнул господин де Нанси. – Видно, его величество изволит гневаться на кого-то.
– Очень похоже на это, – подхватил Бюсси, изобразив на лице испуг. – Но на кого? Неужели на герцога Анжуйского, с которым я пришел в Лувр?
Капитан поправил шпагу на бедре и двинулся к галерее, откуда, сквозь своды и стены, доносились возбужденные голоса.
– Ну, скажите, разве я не хорошо все устроил? – спросил Бюсси.
– А что там происходит? – поинтересовался Сен-Люк.
– Король и герцог Анжуйский рвут друг друга на куски. Это, должно быть, прелюбопытнейшее зрелище; я мчусь туда, чтобы ничего не пропустить. А вы воспользуйтесь суматохой, но только не вздумайте бежать. Все равно это бесполезно, король вас из-под земли достанет. Лучше спрячьте сего благолепного отрока, которого я вам оставляю, куда-нибудь в безопасное место. Есть у вас потайной шалаш?
– Найдется, клянусь богом, а впрочем, если бы и не нашелся, я бы его сам построил. По счастью, я прикидываюсь больным и не выхожу из спальни.
– В таком случае прощайте, Сен-Люк. Сударыня, не забывайте меня в своих молитвах.
И Бюсси, как нельзя более довольный шуткой, которую ему удалось сыграть с Генрихом III, вышел из королевской передней и направил свои стопы в галерею, где король, багровый от гнева, убеждал герцога Анжуйского, белого от ярости, что главным зачинщиком событий прошлой ночи был Бюсси.
– Я вас заверяю, государь, – горячился герцог Анжуйский, – д’Эпернон, Шомберг, д’О, Можирон и Келюс подкарауливали его у Турнельского дворца.
– Кто вам это сказал?
– Я их сам видел, государь. Собственными глазами видел.
– В кромешной тьме, не правда ли? Ночью было темно, как в печке.
– Ну, я распознал их не по лицам.
– А тогда по чему же вы их распознали? По спинам, что ли?
– Нет, государь, по голосам.
– Они с вами говорили?
– Если бы только говорили! Они меня приняли за Бюсси и напали на меня.
– На вас?
– Да, на меня.
– А что за нелегкая вас понесла к Сент-Антуанским воротам?
– Какое это имеет значение?
– Хочу знать, и все тут. Нынче у меня разыгралось любопытство.
– Я шел к Манасесу.
– К Манасесу, к еврею!
– А вы-то небось навещаете Руджиери, отравителя.
– Я волен навещать кого вздумается. Я – король.
– Вы не отвечаете, а отмахиваетесь от ответа.
– Как бы то ни было, я повторяю: их вызвал на это Бюсси.
– Бюсси?
– Да.
– Где же?
– На балу у Сен-Люка.
– Бюсси вызвал сразу пятерых? Полноте! Бюсси – храбрец, но он не сумасшедший.
– Клянусь смертью Христовой! Вам говорят – я лично был свидетелем его поведения. И потом – Бюсси еще не на такое способен. Вы тут мне его невинным агнцем расписали, а он ранил Шомберга в ляжку, д’Эпернона в руку, а Келюса чуть не уложил на месте.
– В самом деле? – приятно удивился герцог. – А вот об этом он умолчал. При первой встрече не премину его поздравить.
– А я, – сказал король, – я никого не намерен поздравлять, но я примерно накажу этого забияку.
– Тогда я, – возразил герцог, – я, на которого ваши друзья замахиваются, не только нападая на Бюсси, но и дерзая поднять руку непосредственно на мою особу, тогда я наконец узнаю, действительно ли я ваш брат и действительно ли никто во Франции, кроме вашего величества, не имеет права смотреть мне прямо в лицо и не опустить глаза, если не из почтения, то хотя бы из страха.
В эту минуту, привлеченный громкими, срывающимися на крик голосами обоих братьев, появился Бюсси в нарядном костюме из зеленого атласа с розовыми бантами.
– Государь, – сказал он, отвесив Генриху III глубокий поклон, – позвольте засвидетельствовать вам мое нижайшее почтение.
– Клянусь богом! Вот и он! – воскликнул Генрих.
– Ваше величество, мне послышалось, что вы оказали мне высокую честь, упомянув мое имя? – спросил Бюсси.
– Да, – ответил король, – рад вас видеть, ибо что бы там мне ни говорили, но ваше лицо пышет здоровьем.
– Государь, доброе кровопускание весьма освежает кожу, и поэтому нынче вечером я должен выглядеть особенно свежим.
– Ну хорошо, если на вас напали, сеньор де Бюсси, если вас покалечили, обратитесь ко мне с жалобой, и я вас рассужу.
– Позвольте, государь, – сказал Бюсси, – на меня не нападали, меня не калечили, мне не на что жаловаться.
Генрих остолбенел от изумления и уставился на герцога Анжуйского.
– А вы что мне говорили? – спросил он.
– Я сказал, что у Бюсси сквозная рана в бедре от удара шпагой.
– Это правда, Бюсси?
– Поскольку брат вашего величества так утверждает, значит, это правда. Первый принц крови не может лгать.
– И, получив удар шпагой в бедро, вы ни на кого не жалуетесь? – сказал Генрих.
– Я стал бы жаловаться, государь, только в том случае, если бы мне отрубили правую руку, чтобы я не смог отомстить сам за себя, да и тогда, – добавил неисправимый дуэлянт, – я, по всей вероятности, рассчитался бы с обидчиком левой рукой.
– Наглец, – пробормотал Генрих.
– Государь, – обратился к нему герцог Анжуйский, – вы только что толковали о правосудии. Ну что ж, окажите нам правосудие, ничего другого мы не просим. Велите учинить расследование, назначьте судей, и пусть они определят, кто устроил засаду и кто готовил убийство.
Генрих покраснел.
– Нет, – ответил он, – я и на этот раз предпочел бы не знать, кто прав, кто виноват, и объявить всем полное помилование. Я хотел бы примирить этих заклятых врагов, но, к сожалению, Шомберга и д’Эпернона раны удерживают в постели. Впрочем, господин герцог, кто из моих друзей, по-вашему, был самым неистовым? Скажите, вам это нетрудно определить, ведь, по вашим словам, они и на вас нападали.
– По-моему, Келюс, государь, – сказал герцог Анжуйский.
– Даю слово, вы правы, – сказал Келюс. – Я не прятался за чужие спины, ваше высочество тому свидетель.
– Раз так, – провозгласил Генрих, – пускай господин де Бюсси и господин де Келюс помирятся от лица всех участников.
– О! – воскликнул Келюс. – Что это значит, государь?
– Это значит: я хочу, чтобы вы обнялись с господином де Бюсси, обнялись здесь, на моих глазах, и немедленно.