Чародей на том свете - Владимир Лещенко

Ну и скандал поднимется!

Синий Дракон на секунду даже зажмурился и едва не врезался в ближайшую громадную сосну. Одну из трех, росших на границе старого хвойного леса и молодого лиственного.

Резко ушел влево и вытер моментально покрывшийся испариной лоб. Пронесло. Хотя…

Может, оно было бы и лучше? Лобовое столкновение, вспышка и… небытие. И никакого позора.

«Не раскисай, лейтенант!» – скомандовал сам себе японец и пошел на снижение.

Через двадцать минут, которых хватило Синему Дракону, чтобы осмотреть местность, он уже мог восстановить примерную картину того, что произошло с людьми, нанятыми Курильским НИИ реликтовых животных (читай: биологическим отделом японской военной разведки). Их явно атаковали превосходящие силы противника.

Десяток стреляных гильз японского производства, подобранных Муруки в густой траве, поведали лейтенанту, что охотники вступили в перестрелку, но затем, очевидно, были забросаны гранатами. На поляне виднелись две глубокие воронки.

Потом нападавшие освободили пойманное животное, о чем свидетельствуют брошенные здесь же куски того, что еще недавно было прочнейшей стальной сетью. Любопытно, чем это ее разрезали? Впечатление такое, что тросы попросту перегрызли.

Лейтенант попытался представить себе некое абстрактное животное, которое могло бы проделать подобную процедуру, и невольно рассмеялся. Картинка вышла жутковатой. Достойной комиксов о национальном японском супермонстре Годзилле.

Прикола ради он даже поискал, нет ли где поблизости отпечатков гигантских трехпалых лап. Разумеется, ничего подобного не нашлось. Огромные следы имелись, но принадлежали они большому млекопитающему. Реликтовому слону, воскрешенному из небытия гением российских экзобиологов. Тому самому мамонту ценою двадцать тысяч геоларов, которого Синий Дракон должен был доставить на базу.

Японец скрипнул зубами и продолжил расследование.

Ловко же поставлена у русских зачистка территории. Молодцы. Ни капли крови не осталось, ни клочка одежды. Вообще ничего. Словно и не было здесь никакой бойни.

Но вот как им удалось избавиться от следов техники? Трава нигде не примята. Не пешком же они сюда пришли, а затем удалились? С воздуха атаковали, что ли? Так нет же. Гранаты явно бросали с земли.

Ладно, к дьяволу это все. Самое интересное, куда после освобождения делся драгоценный мамонт? Судя по следам, он преспокойненько удалился восвояси, не сопровождаемый кем-либо из людей. Причем направился в сторону, противоположную той, где, по данным японской разведки, располагался Сибирский Центр восстановления древних видов. Не домой.

И что из этого следует?

А из этого вытекает, что…

«По-моему, на борту имеется контейнер для транспортировки биоматериалов!»

* * *

Разве долго продлится пора гостеванья земного?

Время, как сон, промелькнет,

И «Добро пожаловать!» – скажут

На том свете пришельцу…

Классную песню сложил Носатый. «Похвалой Смерти» именуется. Название, конечно, не очень веселое, но это не важно.

Упуат никогда особенно не вникал в философский смысл того, о чем говорилось в творении его приятеля Тота. Ему просто нравилась мелодия и напевный ритм фраз, звучавших на священном языке нетеру.

Сколько раз бывало, приняв с друзьями пивка или чего-нибудь покрепче, волчок горланил эту песенку назло высокомерному ханже Гору, который то и дело отчитывал неразлучную троицу за непристойное для богов поведение. Хнум обычно оправдывался, что-то жалобно блея и почесывая крутой бараний рог. Птицеголовый умник Тот отмалчивался. Один Путеводитель грызся с руководителем экспедиции нетеру так, что только перья летели. В переносном, естественно, смысле. Хотя, видит Великий Дуат, не единожды в голову волчка закрадывалась злодейка-мысль потрепать перышки заносчивому Соколу. Только боязнь лишиться законной пенсии сдерживала. И где теперь он, а где его пенсия?

Да, уже давненько Открыватель Путей не пел. Пожалуй, с тех самых пор, как на его голову свалилась вся эта морока в виде разлюбезного друга-приятеля Даньки Горового.

Что же теперь изменилось? Кажется, устал, как собака. Все болит, ноет. А душа так и просит песни, словно пролилась на нее благодатная влага из перебродившего ячменя или фиников.

Неужели все потому, что он едет на широкой лохматой спине мамонтихи с таким нелепым именем Нефернефрурэ? Чем Апоп не шутит, пока Ра в преисподней. Вон как будто даже ломота проходит и усталость потихоньку улетучивается. В самом деле, не обладает ли это животное некими чудодейственными свойствами? Побочный, так сказать, эффект мутации.

Полукровка. Хм. Надо же. Как это они нашли друг друга.

Найти бы еще третьего.

Чародей Джеди, старший жрец храма Птаха, владыки Меннефера, где же ты? Куда тебя только Сет занес? Отчего бы тебе не подать знак, вызвав небольшое землетрясение или еще какой-нибудь природный катаклизм? Ты же на это такой мастак. Или твоя волшебная сила действовала лишь на Земле Возлюбленной?

Великий Дуат, но до чего же хочется жрать! Да и выпить тоже не помешало бы. Хоть простой воды на худой конец.

– Эй, подруга! – пролаял он в самое ухо Нефернефрурэ. – Нет ли тут где водоема?

Мамонтиха затормозила так резко, что Упуат чуть не сверзился с ее загривка. Застыв на месте, она вытянула вперед хобот и шумно втянула воздух. Пару минут над чем-то размышляла. Потом удовлетворенно кивнула и резво затрусила вперед.

– Ну ты и даешь, землячка! – только и смог сказать Открыватель Путей, когда некоторое время спустя они выбрались к неширокой речушке, резво журчавшей по каменистому руслу. – Мне у тебя учиться и учиться нужно! Такой нюх!

Фрося скромно потупилась. Что есть, то есть.

А сам волчок меж тем учуял, что поблизости имеется не только питье, но и нечто съедобное.

Сощурив свои желтые миндалевидные глаза, он пристально вгляделся в даль.

Ага, вот оно. На ловца, что называется, и жаркое бежит.

– Трогай! – коротко скомандовал он своей ездовой «лошадке».

Мамонтиха послушалась.

Метрах в ста от того места, где они выбрались из тайги, прямо на берегу речки была разбита палатка, возле которой весело полыхал огонь. На стальной перекладине, перекинутой меж двух врытых по обе стороны костерка костылей, висел булькающий котел, из которого доносились обалденные запахи.

Упуат хищно облизнулся.

Мясной бульон. Вот идеальный восстановитель сил для бедного, изможденного непосильными трудами нетеру.

– Эй, есть там кто-нибудь?! – зычно окликнул волчок.

Навести морок, приняв какой-нибудь иной облик, он пока был не в состоянии. Но понадеялся на то, что впоследствии сумеет-таки изъять из памяти встречного-поперечного свой незабвенный образ.