В объятиях XX-го века. Воспоминания - Наталия Дмитриевна Ломовская

(Д. Свифт, «Путешествия Гулливера»), Мюнхгаузен (Э. Распе, «Удивительные приключения барона Мюнхгаузена»), Гаттерас (Ж. Верн, «Путешествия и приключения капитана Гаттераса»), Капитан Немо (Ж. Верн, «20 тысяч лье под водой» и «Таинственный остров»). Они совершают путешествия по морям и океанам, по разным странам, рассказывают о своих приключениях, о географических открытиях, о встречах с мореплавателями, редкими птицами и животными, разбирают письма юных друзей Клуба, проводят среди радиослушателей различные конкурсы. В дальнейшем к членам Клуба присоединяются герои множества других книг: Дик Сенд (Ж. Верн, «Пятнадцатилетний капитан»), Артур Грэй (А. Грин, «Алые паруса»), капитан Григорьев (В. Каверин, «Два капитана») и другие.

Авторы сценария — Владимир Крепс, Климентий Минц

Редакторами радиопьес в разное время были — Т. Красина, А. Дитрих, Т. Седых…

Режиссеры — Р. Иоффе, Н. Александрович, Т. Сапожникова и другие.

Передача выходила с декабря 1945 г. до начала 1980-х г.г.» Конечно, книги, герои которых участвуют в передаче, прочитаны. Так как я сама полностью уже сейчас вспомнила слова песни знаменитых капитанов, то привожу слова этой песни:

В шорохе мышином,

В скрипе половиц

Медленно и чинно

Сходим со страниц,

Шелестят кафтаны,

Чей-то меч звенит,

Все мы капитаны,

Каждый знаменит

Нет на свете далей

Нет таких морей

Где бы не видали

Наших кораблей,

Мы полны отваги,

Презираем лесть,

Обнажаем шпаги

За любовь и честь.

В 1947 г. у тёти Майи с дядей Эммой родилась дочь Вера, а в самом конце 1948 года — другая дочь, Майя. Она родилась в день рождения тети Майи, а ее сестра-близнец, умерла при родах, оставив тяжелую травму в сердцах родителей. Прошло не очень много времени, и они расстались.

Тётя Майя осталась одна с двумя маленькими дочками, громадной нагрузкой ученого и педагога, в одной комнате коммунальной квартиры, заваленной книгами. До моего замужества я тесно с ней общалась, думаю, что немного помогала.

Проводила часть летних школьных каникул в академическом поселке Луцино близ Звенигорода, где Марианна Петровна (тётя Майя) снимала небольшой домик на территории дачи академика Евгения Алексеевича Чудакова. Конечно, при детях всегда была няня, а тётя Майя и моя мама приезжали в воскресенье, нагруженные выше головы сумками с продуктами. Я спала на чердаке, а Вера и Майя очень рано будили меня пионерской прибауткой: «Вставай, вставай, дружок…» Туда же в Луцино часто из Ленинграда приезжала сестра Марианны Петровны, Тамара Петровна Шаскольская с дочерью Таней. Она всю жизнь жила в Ленинграде и преподавала в школе. По ней сразу можно было догадаться о ее профессии.

Марианна Петровна дружила с моими родителями всю жизнь вплоть до ее кончины в 1983 году. Ее дочь Верочка тоже имеет двух дочерей Лизу и Надю и внуков. В начале 90–х Вера вышла второй раз замуж за француза. Зовут его Христиан. Оба они работают. Вера преподает в Сорбонне. Мы с моим мужем Лёней были у них в Париже в 2001 году. Вдруг она нам позвонила, когда я пишу эти строки. Олечка, наша дочь, тоже, конечно, была в гостях у Веры и Христиана, когда приезжала на конференцию в Париж из Америки. Верочка сейчас единственная, но очень прочная ниточка, которая связывает меня с Шаскольскими.

Весной 2013 года мы провели чудесную неделю вместе с Верой у нас в Калифорнии. Она неожиданно решилась и приехала, такая энергичная, родная, талантливая (есть в кого), с великолепной памятью, всегда прочно припаянная к компьютеру. Вспоминала массу мелочей из своего детства, нашего общения и даже стихи своего папы, написанные по поводу длительной командировки моего папы в Берлин:

Сидит в Берлине бедный Дима, ему жена необходима.

Несчастный, даже в женский день он просидел один, как пень.

Возвращаюсь в те далекие послевоенные. Транспорт в Москве переполнен. Мама в толкучке, как львица, защищат меня, почти не стесняясь в выражениях. Я ее не одобряю. Каждую неделю к нам в гости приходит дедушкин родной брат, дядя Саул с женой тетей Ганей, бабушка печет всегда один и тот же пирог, и все пьют чай. Они приходят к нам пешком с Петровки. Навещают нас и другие дедушкины братья дядя Соломон с женой и дядя Миша — главный инженер Ижевского металлургического завода, когда приезжает в Москву в командировку. Мы тоже часто ходим в гости к дяде Саулу и тёте Гане в их большую квартиру на Петровке. Их сын Теодор Саулович, красивый и умный парень, женился несколько раз. От первого брака у него дочь Ира, которую бабушка с дедушкой растили до 9 лет, а потом ее мама, разведясь с Тодей, увезла их внучку, и они уже никогда ее не видели. Помню Тодину вторую жену. Я ее за глаза называла фифочкой. Она работала на дому, разрисовывая кисточкой фарфоровую посуду, которую потом обжигали, чтобы рисунок сохранялся. С тех пор мне всегда хотелось разрисовывать посуду, и я Тодину жену долгое время вспоминала, когда видела красивый рисунок на фарфоре. После неудачных женитьб сына старики потеряли квартиру, отдавая по комнате Тодиным женам, и оказались в коммунальной квартире, но тоже где-то на Петровке. Тодя, наконец, женился на женщине, которую очень любил, прожил с ней долгую совместную жизнь и, когда она умерла от рака, не захотел жить без нее.

Его жена Катя была прекрасной женщиной и хозяйкой, они усыновили мальчика Сашу, с которым в детстве имели проблемы, но потом Саша вырос и очень хорошо к ним относился. Тодя всегда, вплоть до нашего отъезда в Америку, звонил нам ровно через минуту после наступления очередного Нового года. Потом нам так не хватало его звонков.

Бывали в нашем доме, помимо Глеба, и другие папины братья Борис и Николай. Один из братьев Виктор Владимирович (до войны он был геофизиком, сейсморазведчиком), работал в нефтяном институте и Всесоюзной конторе геофизических разведок до июня 1941 года. 29 июня 1941 года он пошёл добровольцем в армию и был направлен в Московскую коммунистическую дивизию политбойцом. 10 июля от него пришло домой последнее письмо. А в октябре 1941 года пришло извещение, что Виктор Владимирович Шаскольский пропал без вести. Так с тех пор все попытки найти его следы в военных документах ни к чему не привели, и его родители до самой их кончины его безутешно оплакивали.

Часто к нам заходил и Владимир Борисович, отец моего папы. Он