Люди Кода - Павел Амнуэль

Многие, не считавшие себя евреями, — тоже.

Именно этот момент и принято считать официальным временем прихода Мессии.

x x x

Позволю себе высказать несколько соображений относительно главного вопроса, который дискутировался в прессе тех дней. По официальной статистике (я приведу несколько чисел, поскольку, насколько могу судить, их мало кто помнит) в тот вечер перешли около одиннадцати миллионов человек, из которых только пять с половиной миллионов могли бы сказать о себе с уверенностью, что они евреи. Остальные считали себя арабами, сербами, испанцами, русскими, причем многие — до какого-то невидимого в глубине истории колена.

Между тем, Тора, как утверждалось, дарована была Богом именно евреям, каковые и были избраны Им хранителями наследственного Кода будущего человека. Проблема заключалась в следующем: были евреи избраны лишь как хранители текстового наследственного Кода и не более того, или же только они и могли перейти, ибо только их генофонд хранил те гены, которые должны были включиться в работу после раскрытия Кода?

Я вполне серьезен: именно так стоял вопрос в те первые дни. Национализм еврейский ничуть не лучше любого другого. К тому же, как это теперь всем известно, истинными были оба ответа: да, Тора как письменный генофонд человечества была дана именно евреям, и именно на горе Синай. Но вербальный включатель должен был действовать на всех людей. По очень простой причине: за несколько тысяч лет, которые, согласно замыслу, должны были пройти от момента передачи текста до его включения, процесс ассимиляции евреев должен был завершиться: в каждом человеке на планете Земля должна была заключаться, как тогда говорили, хотя бы капля еврейской крови. Иными словами, многочисленные перекрестные браки неизбежно должны были привести к тому, что в той или иной, большой или ничтожной, степени каждый человек на Земле стал бы евреем, каждый знал бы иврит — язык Торы. Нет, вовсе не как обиходный язык, но именно как язык генной памяти.

Я еще порассуждаю об этом, когда подойдет время. Упомянул же я о старом парадоксе сейчас потому, что с наступлением утра произошло четкое деление людей на планете на евреев и прочих, что никак не входило в первоначальный Замысел, и именно по причине, изложенной выше. Это обстоятельство, недопонимаемое большинством историков, и привело к дальнейшим (в том числе — трагическим) событиям, а вовсе не те причины и поводы, на которые обычно ссылаются исследователи.

x x x

Хаима уложили спать, хотя он и сопротивлялся — играть, мысленно управляя игрушками, было так увлекательно, что только угроза Дины отобрать у него неожиданно ожившие машины заставила уставшего от затраченных мысленных усилий мальчика залезть в постель. Уснул он мгновенно, хотя Дина боялась, что ребенок перевозбужден, и с ним придется повозиться.

Родителей она успокоила мысленно, и хотя те мало что поняли из произошедших событий (реакция матери была однозначной — это же просто шут гороховый, кого он из себя корчит, Мессия нашелся), но поверили дочери, что лучше лечь спать и не думать, чем думать и не спать.

Илья Давидович вернуться отказался. Из кнессета его вынесли на руках тысячи людей, а когда Мессию несли по бульвару Бен— Цви к центру города, произошло событие, которое и убедило все прогрессивное человечество в том, что евреи не свихнулись на почве религиозного фанатизма.

В первых рядах колонны шли депутаты кнессета (кворум был почти полным, недоставало только представителей арабских партий), главные раввины и члены Совета Торы, а Мессию, устало смотревшего по сторонам, несли на своих плечах по очереди все желавшие приобщиться.

Упал вечер, зажгли факелы. На повороте с улицы Рамбам в сторону Кинг Джордж и произошло то, что повергло всех, кто еще не перешел, в состояние крайнего изумления.

Мессия поднялся над толпой и повис в воздухе не высоте примерно четырех метров. Он лежал будто в воздушной ванне, лицом вниз, разглядывая людей, задравших головы, и говорил им слова, которые из-за всеобщего шума не удалось ни записать, ни даже услышать. И.Д.К. и Дина видели это по телевидению, но восторженный ужас Ильи Давидовича, которого неожиданно поднял в воздух восторг толпы, они ощутили мгновением раньше.

— Господи, — сказала Дина, — он же упадет! Позовите его сами, может, вас он послушает?

И.Д.К. пожал плечами.

— Помните, что говорил в таких случаях господин Горбачев Михаил Сергеевич? Процесс пошел, и альтернативы нет.

— Я хочу знать, в конце-то концов, он ночевать явится?

— Думаю, его разместят в том доме, что хабадники приготовили для Любавического ребе.

Женщина выключила телевизор, поправила одеяло у спавшего сына и начала решительно собираться.

— В Танахе ничего не сказано о жене Мессии, — заметил И.Д.К., почувствовав себя лишним. — Подождите здесь до утра, а там…

— Нет, — коротко сказала Дина. — Я вернусь сюда, но сначала увижу Илью. А вы…

— Ухожу, — вздохнул И.Д.К.

— Куда?

И.Д.К. не успел ответить. Его и Дину с ног до головы окатила волна — шипящая, пенная, давящая, лишающая сил и надежды волна ужаса. Ужас был не их, он шел откуда-то извне, и И.Д.К., ненадолго вынырнув на поверхность, под звезды, подумал было, что Илья Давидович неожиданно впал в состояние паники. Однако эта мысль быстро растворилась, Мессия все еще парил в воздухе над толпой и был на вершине блаженства. Ужас накатил новой волной, И.Д.К. увидел совсем близко глаза Дины — и это оказалось так невыносимо, что дальнейшее он просто не успел осознать. Да и действий своих понять не успел — придя в себя, он обнаружил, что стоит на трясущихся ногах посреди совершенно незнакомой и пустой улицы, крепко прижимая к себе Дину, которая, видимо, потеряла сознание, потому что голова ее лежала на плече И.Д.К., а руки висели плетьми.

И.Д.К. неловко опустился на колени, похлопал женщину по щекам, попробовал пробиться в ее мысли, но встретил неожиданный заслон, будто кто-то изо всех сил оттолкнул его.

— Господи, что это было? — сказала Дина. — Где… Что это?

— Понятия не имею, — признался И.Д.К. — Когда это началось… я просто прыгнул.

— И все прошло?

— Да… — И.Д.К. подумал, что, если кому-то нужно было выкурить их из квартиры, он сделал это блестяще.

— Нужно вернуться, — решительно сказала Дина.

Она уже стояла на ногах и пыталась прочитать на стене ближайшего двухэтажного дома табличку с полустертым названием улицы.

— Сейчас, — сказал И.Д.К. — нужно проверить, все ли…

И к немалой своей досаде понял, что ничего проверить не может, как не может заставить себя понять хотя бы одну чужую мысль или сдвинуться с места иначе, как на своих собственных ногах.

— О, и у вас тоже не получается, — сказала Дина. — Наверно, это из-за шока. Давайте посидим.