Командир разведотряда. Последний бой - Дмитрий Светлов

Рядом с девушкой или среди подпольщиков, которые обеспечивают работу Ирмы фон Бюттгер, есть шпик СД. Агента СВР надо срочно вывозить, в этом нет сомнений. Кроме того, в качестве приза следует забрать штабную карту и порыться в открытом сейфе. Пристрелить этих двух представителей арийской элиты и сматываться. Тем временем гауптштурмфюрер недовольно отодвинул планшет:

– Юрген, проверь цифры, я ничего не могу понять.

– Указано время посадки и взлёта, – пояснил штандартенфюрер и добавил: – Ты ошибаешься, перед тобой заслуженный ас.

– Этот факт тоже следует проверить.

Вот и повод «раскачать» самозваного сыщика. За всё время при штабе Олег ни разу не назывался и не показывал документы, что позволит воспользоваться хорошо заученной легендой Пауля фон Абеляра. С явно выраженной ленцой он подошёл к столу и протянул гауптштурмфюреру телефонную трубку:

– Звоните моей матери в Берлин, она поздно возвращается со службы. – Затем назвал номер телефона и фамилию.

Олег нисколько не боялся возможного разговора с «матерью». Она кого угодно сотрёт в порошок, не из любви к сыну, а исключительно ради чистоты собственного личного дела. Однако реакция превзошла все ожидания, штандартенфюрер встал по стойке смирно, а гауптштурмфюрер отшатнулся:

– Фрау Абеляр ваша мать! Прошу великодушно меня простить! Я не знал, что вы её сын.

Подчёркивая собственную причастность к партийной элите Рейха, Олег вальяжно заявил:

– Ладно, забыли маленькое недоразумение. Давайте пропустим по дружеской рюмке и послушаем патефон.

Штабные клерки привычно накрыли стоящий в закутке столик, заботливо придвинули кресла, перемигнулись и исчезли. Подчинённые всегда рады застолью у начальства, ибо получают шанс оттянуться своим коллективом. Олег поставил «Походный гимн Люфтваффе» и под громкую музыку пристрелил штандартенфюрера с гауптштурмфюрером.

Осталось применить навыки заметания следов. Прикрыв шинелью пистолеты, сделал выстрелы в боковину дивана и вложил оружие в руки трупов. Гильзы бросил рядом и начал создавать картину разгульного пьянства. Разбросав закуски, щедро залил шнапсом подкладки мундиров, ещё две бутылки расплескал по полу, заполнив кабинет крепким сивушным духманом. В завершение Олег достал из своего портмоне фотографию симпатичной девушки и написал на обратной стороне: «Смерть фашистам! Мы победим! Нежно обнимаю и целую, твоя Брунхилд». Заменив гауптштурмфюреру стандартный набор семейных снимков на компромат, приступил к главному делу.

Настала очередь сейфа с аккуратно сложенными папками. Пришлось порыться несколько минут, но план боевого развёртывания армии он нашёл, причём с картой движения частей и расчётом времени в пути. Самая лучшая добыча, которая даст нашим штабистам полное представление о силах врага и времени развёртывания на разных направлениях. Ключи от сейфа Олег положил в карман гауптштурмфюрера и не спеша пошёл к самолёту.

О происшествии штабисты обязаны сообщить вышестоящему начальству, а незатейливая инсценировка заставит передать путаную информацию. Что случилось, кто стрелял и есть ли связь с лётчиком? Для расследования пришлют специалистов из Берлина, а прибудут они лишь завтра. Два трупа с пистолетами и закрытый сейф оттянут финальный вывод, бо́льшего Олегу не требуется. В ближайшие часы он перелетит линию фронта.

В расходящихся облаках появилось сияющее солнце и растопило оптимизм. В ясную погоду на «Шторьхе» линию фронта не пересечь, или немцы собьют, или свои. Надо лететь ночью, и не факт, что дежурный на КП разрешит вылет. Пришлось нахально сесть поперёк поля и укатить за ремонтный ангар. Немного посидев в кабине, для отвода глаз подошёл к ревущим моторами «фокке-вульфам».

– Тянет к боевым самолётам? – участливо спросил техник.

– Раньше летал на «мессерах», на «фоккере» только один вылет, и тот закончился печально. – И указал на золотой значок тяжёлого ранения.

– Пилоты «мессеров» всегда в орденах, а «фоккеры»[13] горят под пушками иванов.

Он не собирался напрашиваться на пробный вылет, вдвоём на «фокке-вульфе» не удрать. Небольшой разговор стал своего рода легализацией стоянки его самолёта за ангарами.

Миновав окраину, Олег пошёл по задворкам, желая пробраться во двор Ирмы через заднюю калитку. Честно говоря, он не знал, существует этот проход или нет. Планируя операцию, специалисты в один голос заявили, что тыловую калитку делают всегда и везде. Так оно и оказалось, в ограждающем извилистый проезд разнокалиберном заборе виднелись калитки каждого заднего двора. За очередной загогулиной стояли сани с углём, который спешно выгружало многочисленное семейство. Завидев немецкого офицера, воришки пустились наутёк, а Олег грозно прикрикнул:

– Нихт бегай! Давай, давай, работай, быстро, быстро, нихт стой!

Пока мужчина с женщиной пытались осмыслить противоречащий логике приказ, детишки бросились наполнять углём вёдра. В степи дров не найти, в здешних местах печи топят углём, который в оккупации раздобыть крайне тяжело. Вот Олег и успокоил людей столь необычным способом. Им ещё придётся нахлебаться горя, что с немцами, что с советской властью.

Для начала каждому повесят ярлык: «был в оккупации», который негласно ограничит в правах. Затем к работе приступит НКВД и составит подробное досье о делах и словах в период германского правления. Попрекнут за всё, включая работу на предприятиях, которую приравняют к сотрудничеству с оккупантами. Резонное оправдание, что надо было как-то жить и кормить семью, никто не примет во внимание. Более того, сурово ответят: «Пока ты трудился на благо Рейха, другие отдавали жизни за твоих детей!»

От калитки к дому Ирмы вела утоптанная тропинка, но Олег шёл не спеша, внимательно посматривая на окна соседнего дома. Любопытных не заметил, зато увидел то, чего в принципе не может быть. От дома Ирмы в дощатый сарай проложен жгут телефонных проводов, причём тщательно спрятанный в ветках садовых деревьев. Сомнений нет, кроме прослушки ничего иного не может быть.

Сохраняя прежний шаг, уверенно вошёл в сарай и сразу включил фонарик. В дальнем углу недовольно зашебуршились куры, вдоль стены аккуратно расставлен садово-огородный инвентарь, стеллаж напротив заполнен корзинами. Ничего необычного? Как бы не так! Слева добротная дверь, а судя по расстоянию до внешней стены, за ней ещё одно помещение.

Середину небольшой комнаты занимала чугунная печь по типу буржуйки, в окружении трёх топчанов с подушками и байковыми одеялами. У выходящей на дом стены стол с усилителем и подвешенным репродуктором. Среди разложенных тетрадей с карандашами Олег увидел широкоплёночный фотоаппарат-гармошку. В том, что слежка фотографирует всех гостей, ничего необычного нет, но как они это делают?

Разгадка пришла после того, как он сел на стул. Три сдвижные заслонки на уровне глаз позволяли фотографировать двор и дом. Засняв для начальства комнату и приборы, Олег положил фотоаппарат в полевую сумку и выключил свет. Немцы придут раньше Ирмы, что даст ему возможность поговорить с ними по душам и узнать имя предателя.