Николай II: жизнь и смерть - Эдвард Радзинский

Праздник жизни продолжается. Они путешествуют.

Австрия — визит к престарелому императору Францу-Иосифу; потом навестили бабушку и дедушку Ники (то есть датского короля и королеву) и оттуда в Англию к другой бабушке — королеве Виктории. Объезд королевских фамилий закончился визитом в республику — Францию.

Ходынка, которую потом столько раз припомнят ему в России, — на Европу не произвела впечатления. Во Франции их принимали восторженно — в открытой коляске красавица императрица, молодой Государь и очаровательная девочка… Это был первый визит в Париж русского царя после злополучного визита его деда — Александра II, когда в него стрелял поляк Березовский, — мстил за угнетенную Польшу.

Теперь никто не стрелял, напротив: толпы восторженного народа, овации… Только свободная республика может так восторгаться монархом. Даже заложили мост в честь отца.

«25 сентября произошла закладка моста, названного именем папґа. Сидели в большом шатре… Отправились втроем в Версаль. По всему пути от Парижа до Версаля стояли толпы народа. У меня почти отсохла рука прикладываясь (он был в форме и прикладывался к козырьку фуражки. — Авт.).

Прибыли туда в 4 с половиной и прокатились по красивому парку, осматривая фонтаны… Действительно есть сходство с Петергофом. Залы и комнаты дворца интересны в историческом отношении».

Его поразило сходство с Петергофом, а ее — «историческое отношение»…

Она постояла на балконе дворца, куда в дни Революции ворвавшаяся толпа заставила выйти королевскую чету…

В Париже Аликс рассказали о месте, где когда-то был ров, куда свозили гильотинированных… Она представила их вместе в яме: Дантон… Робеспьер… Жирондисты… Они осмелились казнить своего короля. Что ж, Бог покарал их безумием — они убили друг друга… Она никогда не забывала все это. Через двадцать лет, когда она услышит об отречении Ники, она будет повторять по-французски: «Аbdique» (отрекся)… Тайники души…

1896 год заканчивался, Аликс ждала ребенка, она верила: будет мальчик. Как она жаждала этого мальчика. Но…

Дневник: «29 мая 1897 года. Второй счастливый день в нашей семейной жизни… В 10 утра Господь благословил нас дочкою Татьяной. Весит 8 с половиной фунтов и длиной в 54 сантиметра. Читал и писал телеграммы…»

На свет появилась еще одна убиенная.

НЕОСУЩЕСТВИМОСТЬ МЕЧТАНИЙ (ПРОДОЛЖЕНИЕ ДНЕВНИКА МОЛОДОГО ЦАРЯ)

Он все еще правил силой умершего отца, но уже курился невидимый вулкан: волнения в армии (о которых не писали — армия всегда должна быть верна) и страшный голод 1898 года (о котором писали много).

Счастливый праздник продолжался. В эти годы он много охотился.

Дневник: «20 сентября. Итог убитой дичи: 100 оленей, 56 козлов, 50 кабанов, 10 лисиц, 27 зайцев. 253 за 11 дней».

Но уже началась в его стране другая охота (и трофеи здесь тоже были самые серьезные) — охота за людьми. Как только пошел отсчет XX века…

В феврале 1901 года убит министр просвещения. Убит бывшим студентом. Студент объяснил, что Московский университет был недоволен реакционными взглядами министра. Через год убит министр внутренних дел Сипягин. Гибнет финский генерал-губернатор, а потом и новый министр внутренних дел Плеве. Так начала действовать террористическая организация социалистов-революционеров.

Молодой царь ведет себя как-то странно. Он почти не скорбит, он будто тотчас забывает о своих погибших министрах.

В его дневнике — разгадка: «Нужно со смирением и твердостью переносить испытания, посылаемые нам Господом для нашего же блага» (написано после убийства Сипягина).

«На то Его святая воля» (после убийства Плеве).

Все та же главная черта мировоззрения: все определено Богом в этом мире — судьбы народов и судьбы людей. И нам не познать промысел Божий и то благо, которое скрыто в каждом его деянии.

Это помогает ему смиряться со странной неосуществимостью любых своих начинаний. Уже тогда он чувствует: что бы он ни делал, ни предпринимал, каковы бы ни были его добрые намерения — все исчезает, становится противоположностью или попросту идет прахом.

Как завещал отец, сразу по восшествии на престол он принимает закон против пьянства. Пьянство — «русская болезнь», как ее называли в Европе. Закон был хорош, но пьянство не исчезло, попросту люди стали платить больше за водку — пили по-прежнему и разорялись. Следующий закон предложил все тот же неугомонный Витте — он перевел русский рубль на золотое обеспечение. Русская валюта должна была стать (и стала) в ранг европейских валют. Теперь в Европе русские богачи производили фурор — тратились состояния, прокучивались имения в парижских ресторанах, «русская белуга пошла метать золотую икру». Но в результате почему-то разорялись благородные люди, потомки лучших семейств. И те самые золотые монеты, на которых был отчеканен профиль Николая, все больше правили его страной.

ХОЖДЕНИЕ В НАРОД

Именно тогда у него и у Аликс появляется это недоверие к богатым. Тогда, на пороге века, у него возникает эта идея: «Народ и царь, и между ними — никого». На пороге века возникает его странное правдоискательство.

Однажды в разговоре с кем-то из великих князей он узнает, что существует титулярный советник с презабавной фамилией Клопов. Этот Клопов все время пишет ему письма, где красочно рассказывает о казнокрадстве в мукомольном деле. Письма эти, естественно, до Николая не доходят, но неутомимый правдоискатель продолжает писать. Николай рассказывает об этом Аликс, они читают вслух письма, поражаясь чистоте этого неизвестного, простого человека: может быть, он найден, человек из народа, может быть, он пришел к ним сам?

Титулярного советника привозят к царю. Тихий, застенчивый, маленький Клопов с ласковыми глазами так напоминал невысокого застенчивого человека, который встретил его в кабинете. Они были похожи — жалкий титулярный советник и «властитель полумира».

Николай отправляет Клопова с секретным рескриптом — ему даны тайные и самые широкие полномочия. Клопов едет инспектировать Россию. Он должен понять причины неурожаев, выяснить злоупотребления чиновников и привезти правду царю. Причем не «губернаторскую правду» — правду бюрократии, но истинную, народную, которую таят от царя. И Клопов поехал.

«В России все секрет, но ничего не тайна». И вскоре уже вся страна знала о таинственном Клопове. Толпы людей с прошениями осаждали царского посланца.

Но Клопов был всего лишь титулярный советник, который знал только мукомольное дело. С ним обходительно побеседовали высокие чиновники, обещали устранить все беды в любимом им мукомольном деле. И растроганный Клопов привез из недр России такую «истину» своему патрону: «Министр внутренних дел Плеве и все его министерство одушевлены наилучшими намерениями».

Так началось это опасное правдоискательство. После поездки Клопова он еще раз смог сказать себе: неосуществимость мечтаний…

И так во всем. Его грозного отца угодливо называли «Миротворец» за то, что он умел избегать войн. Николай взошел на трон с той же идеей. На пороге века он прочел сочинения некоего И.Блоха. Блох, промышленник и философ, писал о невозможности вести локальную войну в новой Европе. Война XX века, если она начнется, обязательно станет глобальной. «Победитель не избежит ужасных разрушений, поэтому каждое правительство, которое нынче готовится к войне, должно готовиться и к социальной катастрофе». Блох предсказывал, что война может стать гробом для великих европейских монархий. Николай принял Блоха. Разговор произвел на него впечатление.