Год 1914-й. Время прозрения - Александр Борисович Михайловский

Артанского князя, что означает, что Всемогущий Творец смотрит сейчас на всероссийского императора глазами своего аватара. Правда, ничего особо ужасного Николаю Александровичу этот взгляд не сулит, ведь своего самого страшного греха правящий император пока не совершил.

По левую руку от священника стоит женщина-брюнетка в полной военной форме - молодая, рослая, полногрудая, чем-то напомнившая Николаю давней памяти Матильду Кшесинскую. Но только если Малечка была фарфоровой куклой, то это - пантера со стальными мускулами и взрывным огненным характером, которому под стать висящий на бедре в ножнах ятаган-махайра. Над головой дамы-воительницы тоже теплится сияние, но не жемчужно-белое, а багрово-алое. В этой особе Николай сразу узнал госпожу Кобру, чья сущность полностью противоположна Артанскому князю, и в то же время составляет с ним единое целое, как Инь и Янь. Император Николай пока не знает, что если эти двое одновременно обнажат свои мечи, на свободу вырвется такая мощь, которая с легкостью уничтожит и дворец, и окрестности вместе со всеми людьми. Но, к его счастью, настолько он еще не нагрешил.

Дальше за женщиной-воином - девочка в древнегреческих одеждах, по возрасту где-то посреди между Алексеем и Анастасией. Но сияющий над ее головой небольшой нимбик христианской святой говорит о том, что это не просто девочка-подросток, а Святая Лилия-целительница, о которой любезной Алики протрещали все уши принцессы-черногорки. Мол, для этой особы нет ничего невозможного в медицине: если человек еще не умер, она исцелит его от любого ранения или болезни. Уже несколько раз императрица порывалась сграбастать больного сына в охапку и мчаться в Белград через Одессу, Варну и Софию, чтобы там найти путь в сказочное Тридесятое царство и припасть к ногам той, что сможет спасти ему жизнь, а не только принести временное облегчение, как Григорий Распутин. И вот теперь маленькая целительница вместе с Артанским князем сама пришла к ним во дворец. Императрица готова отдать все, упасть на колени и целовать пол под ногами чудотворницы -лишь бы ее ненаглядный сыночек был здоров.

Рядом с девочкой-целительницей стоит молодой мужчина кавказской наружности, образ которого составляют хорошо пошитый светлый костюм (производства швейных мастерских под руководством мисс Зул), узкий галстук, мягкая шляпа и острые черные усики. Он единственный из все присутствующих не поддается опознанию с первого взгляда, поэтому император мысленно назвал его «горцем». При этом несомненно, что господин Серегин взял его с собой с какой-то пока непонятной целью, ибо случайных людей в этой компании быть не может. Горец внимательно смотрит на императора, плотно сжав губы, и, несмотря на то, что это вроде бы самый малозначащий член команды Артанского князя, Николая вдруг пробивает холодный пот. Так же ощущает себя преступник, когда видит судью, который вот-вот вынесет ему суровый приговор. А может, это только наваждение, и этот молодой человек пришел сюда совсем по другой причине?

Эта немая сцена продолжается секунд двадцать или даже меньше, но для присутствующих Романовых они показались вечностью. Прервал тишину Артанский князь, полностью насладившись сложившейся мизансценой.

- Ну что, Ваше императорское Величество... - четким голосом полководца сказал он, включив архангельские атрибуты на половину всей мощности. - Вы хотели переговоров - вот, мы пришли к вам от имени и по поручению Творца Всего Сущего. Но сначала, Отче, скажите свое веское слово.

- Покайтесь, дети мои! - громыхающим басом произнес священник, воздев кверху свой наперстный крест. -

Ибо пришло страшное время, после которого ничего уже не будет таким, как прежде! Время, когда вам можно было жить, не ведая горестей и забот своей страны, безвозвратно ушло, а то, что грядет на горизонте, будет страшным. Держава, шестьсот лет шаг за шагом поднимавшаяся из пепелищ Батыева нашествия, рухнет в прах. Брат восстанет на брата и сын на отца. Кровь людская потечет по земле, будто талая вода по весне. Погибнут миллионы, немногие умрут от пули и ножа, в том числе и твоя семья, а многие - от голода, холода и болезней. И виновен в этом будешь ты, Николай, сын Александра, правивший, будучи глухим к нуждам своего народа, к стенаниям тех, кто умирал от голода (что ты велел называть недородом), к слезам терпящих нужду вдов и сирот! Назвав себя Хозяином Земли Русской, ты совершил ужасное святотатство и нарушение канонов, ибо испокон веков царь был русскому народу - батюшкой, а царица - матушкой, и на том стояла и стоит богоспасаемая русская земля. А теперь, ради вразумления и просветления блуждающих во тьме, прочтем святую молитву: «Отче наш, Иже ecu на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь»

Пока Отец Александр произносил свою богодухновенную речь (его патрон лишь поглядывал на происходящее вполглаза, пребывая в уверенности, что исход действа заранее предрешен) господа Романовы сами не заметили, как сползли со стульев и оказались стоящими на коленях, благо пол в кабинете устилал пышный персидский ковер. Александра Федоровна рыдала и поминутно крестилась, ибо мнилось ей, что болезнь ее сыночка -наказание за озвученные прегрешения, Николай стоял молча, сжав губы и широко раскрыв глаза. Кого он видел в этот момент перед собой, Бог весть - быть может, разгневанного до невозможности Папа, отчитывающего старшего отпрыска за очередную проказу. А ведь Николай Александрович с самого детства рос весьма непутевым шалопаем. Путевый цесаревич не пошел бы в пьяном виде колотить тросточкой по священным колоколам в синтоистском храме, и, следовательно, избежал бы удара саблей японского полицейского по голове.

Лишь вдовствующая императрица была в основном спокойна, ибо после смерти супруга посвятила себя благотворительности. И хоть собираемые ею деньги были каплей в море захлестнувшей Россию нищеты, успокоение душе госпожи Дагмары они гарантировали. Но в тот момент, когда священник начал читать святую молитву и царский кабинет стало затоплять жемчужно-белое сияние, даже ее захватило чувство, что жизнь ее мелочна и суетна, и что самые главные возможности увековечить себя, делая людям добро, она безнадежно упустила.

Отзвучали последние слова молитвы, и после слова «Аминь» сияние постепенно истаяло, как туман под лучами утреннего солнца.

- Встаньте и слушайте внимательно, - сказал священник, когда кающиеся грешники закончили креститься. -Артанский князь Серегин послан к вам перед последним историческим поворотом, за которым разверзается бездонная пропасть.