История вампиров - Монтегю Саммерс

В своих „Житиях святых“[103] монсеньор Герэн приводит следующий рассказ о святом Патрике:[104]

„Св. Патрик велит смерти вернуть свои жертвы, дабы они своими собственными устами возгласили истинность того учения, которое он им возвестил, или же чтобы он удостоверился, лично расспросив мертвецов, верно ли выполнено его указание водрузить крест на могилах христиан, а не неверных, и чтобы услышать из уст самих покойников, достойны ли они этих утешительных знаков уважения“.

В связи с преданиями о говорящих мертвецах уместно упомянуть рассказ о св. Мэлоре. Около 400 года в Корнуолле правил герцог по имени Мелиан. Его брат Ривольд организовал против него заговор и убил герцога. Уцелел юный сын Мелиана, Мэлор, которого Ривольд убить побоялся, но строжайше приказал отправить его в один из корнуоллских монастырей. Там паренек постоянно подавал общине пример праведной жизни и якобы обладал даром творить чудеса. По прошествии нескольких лет Ривольд, опасаясь, что его свергнет юный наследник покойного герцога, все же решил его устранить. Он подкупил воина по имени Кериальтан, уговорив его тайно убить Мэлора, что тот в соответствии с договоренностью и осуществил. Он должен был обезглавить Мэлора и принести его голову Ривольду. Это убийство воин совершил в лесной чаще, куда ему удалось заманить мальчика. Уходя прочь с места преступления, Кериальтан случайно оглянулся. Взору его предстало яркое сияние. И вот уже тело, убитого со всех сторон обступили ангелы в белых стихарях, с тонкими свечками в руках, сияющими, словно золотистые звезды. Когда злополучный убийца отошел еще дальше, его вдруг стала терзать нестерпимая жажда; чуть не падая от изнеможения, он воскликнул: „О я несчастный! Без глотка воды мне просто не выжить!“ Тут с ним заговорила голова убитого мальчика: „Кериальтан, стукни по траве посохом, и для тебя в этом месте забьет родник“. Кериальтан так и поступил; утолив жажду из чудотворного ключа, он поспешил продолжить свой путь. Когда герцогу Ривольду преподнесли голову убиенного, он собственноручно размозжил ее, однако после этого сразу же заболел и слег, а через три дня скончался. Голову Мэлора затем присоединили к телу, которое с почестями погребли. Прошло несколько лет, и останки торжественно перезахоронили в городе Эймсбери, что в графстве Уилтшир.[105]

В своей „Агиографической истории епархии Валанс“[106] аббат Надаль пишет, что когда св. Павел[107] сменил св. ТЬрквата в качестве епископа Сен-Поль-Труа-Шато, вскоре после посвящения к нему подошел на улице какой-то еврей, простой ростовщик, и потребовал от него вернуть ему изрядную сумму денег, которую якобы занял у него епископ Торкват, предшественник Павла. Чтобы удостовериться, насколько справедливо требование заимодавца, св. Павел в полном епископском облачении отправился к гробнице св. Торквата в кафедральном соборе и, дотронувшись до нее посохом, попросил ТЬрквата объявить, возвращен долг или нет. Из гробницы ему ответил голос покойного епископа: „Воистину иудей получил обратно свои деньги; долг ему возвращен в установленный срок, с процентами, причем двойными“. Из хроник явствует, что этот случай бесспорно имел место, ибо многие при этом присутствовали, и они свидетельствуют, что все видели и слышали.

Евгиппий, сменивший на должности главы епархии Трент св. великомученика Вигилия, оставил нам жизнеописание св. Северина, который, незадолго до своего отъезда в Италию был одним из последних епископов из числа римлян, проживавших в этом районе на Дунае. Однажды св. Северин, которому пришлось всю ночь дежурить у похоронных носилок священника по имени Сильван, на заре предложил последнему еще раз поговорить с собратьями, жаждавшими услышать его голос, ибо при жизни Сильван был красноречивым, пламенным проповедником. Сильван открыл глаза, и святой поинтересовался, не желает ли тот вернуться к жизни. Но покойный отвечал: „Отец мой, умоляю вас, более не задерживайте меня, не отдаляйте наступления того вечного покоя, который для почивших во Христе превыше любых наслаждений“. И затем, закрыв глаза, он больше не пробуждался к жизни на этом свете.

Этот случай сразу же воскрешает в памяти знаменитое чудо св. Филиппо Нери, который был духовным наставником семейства Массимо. В 1583 году сын и наследник принца Фабрицио Массимо умер от лихорадки в возрасте четырнадцати лет. Когда св. Филиппо вошел в комнату, где оплакивали свою утрату родители и проливали слезы родственники, он подошел к мертвому подростку, положил руку ему на лоб и позвал его по имени. После этого мальчик ожил, открыл глаза и сел на кровати. „Страшно умирать?“ — спросил святой. „Нет“, — кротко ответил подросток. „Готов ли ты отдать Богу душу?“ — „Да“. — „Тогда ступай, — сказал святой Филиппо. — Ступай, да благословит тебя Бог; молись Господу за нас!“. С просветленной улыбкой мальчик откинулся на подушку и вторично почил в бозе. С тех пор ежегодно 16 марта в семейной часовне в Палаццо Массимо устраивается festa (festa — праздник в память об этом чуде).[108]

В „Житии св. Феодосия Кенобита“, которое написал Феодор, епископ Петры[109] (536 г.), есть такой эпизод: когда возле монастыря соорудили большой просторный склеп, св. Феодосии изрек: „Теперь усыпальница воистину завершена — вот только кто из нас первым в ней упокоится?“ Тут некий монах по имени Василий упал перед ним на колени и стал умолять, чтобы этой чести удостоили именно его. По прошествии примерно месяца Василий без всяких болезней и страданий отошел в мир иной — как будто просто заснул. Через сорок дней св. Феодосии стал замечать, что усопший монах на заутрене, да и в другие часы, как и прежде, занимает свое место в хоре. Никто, кроме Феодосия, не видел покойного, но многие слышали его голос; особенно хорошо ощущал его один монах по имени Эций. Тогда Феодосии попросил Господа сделать так, чтобы все были в состоянии видеть призрак Василия. И действительно, взор каждого прояснился таким образом, что все теперь смогли наблюдать усопшего, который занимал свое привычное место в хоре. Когда Эций попытался на радостях обнять собрата, призрачная фигура от его прикосновения стала растворяться со словами: „Спокойно, Эций. Господь с вами, отец мой и собратья мои. Но только отныне вы не сможете меня ни видеть, ни слышать“.