Радиоактивная война - Иван Стрельцов

– Так что в путь. – Самодельный мешок снова оказался за спиной сыщика...

Вскоре жара стала нестерпимой, одежда насквозь пропиталась потом. Серафим Зубанов постепенно стал отставать и нет-нет останавливался, чтобы перевести дух. Потом снова покорно плелся следом за детективом.

Глеб время от времени досадливо смахивал липкий пот со лба, пытаясь не только выдерживать направление, но и контролировать пространство вокруг, понимая, что поиски упавшего самолета могут продолжаться, а значит, шанс неприятной встречи реально существовал.

Кобру Кольцов не услышал, он как зверь ее учуял. Змея неподвижно лежала на большом плоском камне, свернувшись кольцом, нежилась на солнце.

– Ну, вот и обед подоспел, – обрадовался сыщик и поднял вверх правую руку, приказывая плетущемуся за ним бизнесмену: – Замрите.

Зубанов послушно остановился. Тем временем Глеб осмотрелся по сторонам и отыскал подходящее деревцо, из ветки которого можно было сделать метровую рогатину.

Другую ветку немного длиннее рогатины он просто заточил с одной стороны.

Вооружившись всем необходимым для охоты на змею, Кольцов стал осторожно приближаться с подветренной стороны к рептилии. Он был уже совсем рядом, когда кобра, почувствовав опасность, вскинула голову и агрессивно раздула капюшон. Из разинутого рта рептилии импульсивно выскакивал раздвоенный язык. Глаза человека и змеи на мгновение встретились, микроскопический мозг кобры немедленно впитал импульсы опасности, это было не праздное любопытство человека и не случайность – ЭТО ОХОТА. При малейшей возможности кобра попыталась бы скрыться, спрятаться среди камней или в ближайшем кустарнике. Но такой возможности рептилия не имела, и тогда верх взял выработанный за миллионы лет инстинкт самосохранения, кобра, подобно клинку выкидного ножа, бросилась в атаку.

Глеб был начеку, успел смертоносную голову перехватить рогатиной и, прижав к земле, воткнул в центр все еще раздутого капюшона заточенную трость. Кобра в предсмертной агонии ожесточенно забила хвостом, поднимая облака рыжей пыли.

Следом в ход пошел многофункциональный армейский нож. Одним ударом отрубив голову рептилии, Кольцов распорол туловище вдоль, выпотрошил и зажал между пальцами окровавленный желчный пузырь.

– Что вы делаете? – сдерживая рвотные позывы, промычал Зубанов, тем не менее не отводя взгляда, наблюдая, как его телохранитель выдавливает змеиную желчь в бутылку с джином.

– Змеиная желчь – кладовая витаминов, – наставительно ответил сыщик, продолжая свое занятие. – В нашем положении это немаловажно. Кстати, а мясо этого гада ползучего и вовсе деликатес.

– Я знаю, меня когда-то пытались этой дрянью накормить в Таиланде. Только на подобную лабуду я не клюю.

– А зря, сейчас вы бы с удовольствием уплетали фирменный стейк «Королевская кобра», – подмигнув Зубанову, сыщик разложил длинное тело кобры на камне, на котором только что грелась змея, и стал разрезать на ровные куски.

– Глеб Иванович, не понимаю, зачем все это нужно, – бизнесмен на глазах сыщика закипал.

– Что именно? – «включил дурака» детектив. Сейчас ему больше всего хотелось выяснить все нюансы со своим нанимателем и расставить акценты. По его глубокому убеждению, настал самый подходящий момент.

– Все эти цесарки, змеи и прочие так называемые местные деликатесы. Зачем это нужно?! Ведь у нас полно консервов. Кстати, и хворост к чему? Я же видел у вас в мешке спиртовку и упаковку сухого спирта.

– Мудрая речь, – неопределенно хмыкнул Кольцов, щедро посыпая солью куски рептилии.

– Только ведь мы не знаем, сколько времени придется маршировать по здешним местам. Более того, нам неизвестно, какие впереди лежат земли и будет там чем поживиться или нет. В противном случае нас ждет голодная смерть. В «лесной школе» учили...

– Где-где? – Зубанов бесцеремонно перебил своего телохранителя.

– Было когда-то такое секретное учебное заведение, где готовили настоящих диверсантов. Так вот, нас там инструктора учили: «Сухпай у солдата в автономном рейде предназначен на самый крайний случай. Все остальное время он должен питаться подножным кормом. Не только птицами, змеями или сусликами, но также съедобными кореньями, травами, муравьями, не брезгуя ни в коем случае личинками насекомых». Кстати, дождевые черви – это чистый протеин, живительная энергия.

Услышав последний довод, Серафим Зубанов непроизвольно приложил ладонь к губам и издал утробный звук. Глеб сделал вид, что ничего не заметил, продолжив:

– В сущности, сейчас мы с вами и есть солдаты в том самом автономном походе. А значит, и жить будем по закону выживания. Другого варианта нет.

Это был не вопрос, это было утверждение, но тем не менее Серафим Кириллович счел нужным оставить последнее слово за собой.

– Я согласен с вашими доводами.

– Отлично, а теперь пора собирать хворост для приготовления обеда, – устало сказал Глеб...

...Они находились в пути уже четвертые сутки, в пути по бесконечной раскаленной и безжалостной саванне. За это время была выпита вся вода и треть джина, на съедение пошла не только дикая курица и кобра, но и несколько зазевавшихся птах поменьше, которых Кольцов ловко сбивал на лету пятисотдолларовой «пращой».

Зубанов уже не ворчал и каждый раз, как только уставшие путники останавливались на привал, без напоминаний плелся собирать хворост. Глеб же не только промышлял дичь, но и постоянно отыскивал воду, в которую, естественно, приходилось добавлять обеззараживающие таблетки. Саванна, как и любая природная территория, имела все необходимое для жизни человека.

Под воздействием пота ремни кожаных пистолетных сбруй едва ли не до крови стерли сыщику плечи. Пришлось арсенал сместить на пояс, и теперь Кольцов с парой пистолетов на бедрах напоминал себе Джона Вейна[3].

Все это время сыщик упорно держал путь на северо-восток, туда, где должны располагаться курортные поселки, выстроенные специально для обслуживания богатых туристов из Европы и США. Там была настоящая цивилизация, которая бы обеспечила беглецам возможность максимально быстрого возвращения на родину.

Во время пешего перехода по африканской степи Глеб напрочь выбросил из головы спрятанный под стелькой туфли спутниковый телефон. (Чем им могли помочь моряки за несколько сотен километров от океана, да и нужно ли их светить в подобном положении?). Тактику своего поведения Кольцов уже выбрал окончательно и бесповоротно, доставить сопровождаемое лицо в Москву, а там хоть трава не расти. Внутренний голос, воплощавший в себе совесть и офицерскую честь, пытался ему напомнить – теперь он не кустарь-одиночка (частный сыщик), а действующий офицер, и его главной задачей была не охрана Серафима Зубанова, а выяснение, что творится на участке земли, принадлежавшем изворотливому отставному МИДовскому чиновнику.