Великий Черчилль - Борис Тененбаум

Делать было нечего, и Черчилль велел адмиралу Гардену начинать бомбардировку, уверив его, что «армия последует вслед за ним вскоре после достижения им первых успехов», а покуда просил остерегаться мин и приложил к предостережению подробные инструкции, объясняющие, как это надо делать. Инструкции были подготовлены технической службой Адмиралтейства.

28 февраля 1915 года Черчилль узнал из письма русского главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича, что, как только адмирал Гарден прорвется через Дарданеллы, Россия вышлет к Константинополю корпус числом в 47 тысяч человек. А дальше Великий князь объявил, что «Россия не допустит греческой оккупации Константинополя» – как раз в тот момент, когда англичане уговаривали греков примкнуть к нападению на город.

10 марта Китченер, ко всеобщему изумлению, сказал, что 29-я дивизия ему больше не нужна. Тем временем разведка сообщила, что на фортах Дарданелл серьезная нехватка снарядов и новые запасы подвезут из Германии только через пару недель.

Адмирал Фишер был твердо уверен в успехе, призывал начинать немедля и собирался срочно отбыть к эскадре сам, чтобы лично командовать взятием Дарданелл, – его насилу отговорили. Aдмирал Гарден сообщил Черчиллю телеграммой, что после подавления артиллерии фортов мины особой проблемы не представят. 12 марта генерал Гамильтон, командующий десантом, выехал из Лондона во Францию, а оттуда – в Марсель. Там его ждал военный корабль – Черчилль снабдил его быстрым крейсером для сокращения времени на пути в Александрию.

Он был в затруднительном положении – флот в лице Черчилля требовал от него быстрой атаки всеми силами, а армия в лице Китченера призывала к осторожности и «к продуманным действиям – не спеша».

Фишер послал к Дарданеллам еще два линкора. Адмирал Гарден сообщил, что протраливание мин не идет, как следовало бы, потому что турки стреляют по тральщикам. Черчилль предложил ему высадить десанты для очистки береговой полосы от турецких орудий. Гарден решил, что это будет слишком долго и слишком сложно, и решил начать прорыв 18 марта, силами только флота. 16 марта он сдал командование своему заместителю, адмиралу де Робеку, сославшись на нездоровье.

18 марта началась атака Дардaнeлл c моря.

Единственное определение, которое можно подобрать для объяснения действий адмирала де Робека – помрачение разума. Ему предстояло пройти узким проливом, не опасаясь тяжелой артиллерии защищавших пролив фортов, потому что она была уже подавлена, но опасаясь минных заграждений, поставленных турками загодя. Он попытался протралить мины – как и было ему предписано инструкциями Адмиралтейства. Тральщики обстреляла полевая турецкая артиллерия. Попаданий не было – пушки стреляли с закрытых позиций по подвижным целям, так что корректировка помогала им мало. Адмирал мог продолжать процесс расчистки или высадить на берег десант с целью подавить турецкую полевую артиллерию. Однако адмирал счел, во-первых, что продолжать траление слишком опасно, и тральщики отозвал, во-вторых, решил, что высадка десанта – это слишком долго. И приказал кораблям идти вперед по непротраленному проливу.

Эскадра у него была смешанной, англо-французской. Первым на мину налетел французский броненосец – погибло около шести сотен моряков. Адмирал продолжал операцию. Тeперь на мины налетели один за другим два английских корабля. Когда адмирал приказал отходить, на мины угодил еще один. Выучка экипажей на английском флоте оказалась лучше, чем на французском – несмотря на то, что было подорвано три английских корабля, на них в сумме погибло только около 50 человек, в 12 раз меньше, чем на одном французском.

Новости о неудаче дошли до Лондона 19 марта. И Черчилль, и адмирал Фишер были уверены, что на следующий день де Робек повторит свою попытку. Фишер приказал отправить ему подкрепления и сообщил Черчиллю, что следует ожидать дальнейших потерь, вплоть до потери 10–12 кораблей. Почему это так, он не объяснял.

Де Робек второй попытки делать не стал. Сперва он сослался на плохую погоду, потом на то, что армия сперва должна очистить берег от турецких подвижных пушек, которые с кораблей он достать не мог. Броненосцам они были не опасны, но тральщикам могло и достаться – как он объяснил генералу Гамильтону, командиру армейских частей, назначенных на операцию.

Почему он отозвал тральщики, которым «огонь МОГ быть опасен», но послал вперед броненосцы, которые от мин не были защищены вообще никак, он объяснять не стал.

Его поддержали адмиралы, составлявшие военный совет при Черчилле. Адмирал Фишер вдруг поменял свое мнение на противоположное и в ультимативной форме потребовал остановить операции флота до тех пор, пока армия не разберется с турками на берегу. Свою готовность идти на риск потери даже десятка кораблей, столь горячо выраженную меньше недели назад, он позабыл.

Армия, однако, сообщила, что напрасно с ней не посоветовались раньше и что онa не готова начинать наступление без присылки 29-й дивизии, на что требовалось от трех до четырех недель. Проблема заключалась не в наличии или отсутствии 29-й дивизии, а в отсутствии единства командования. За общий исход операции не отвечал, в сущности, никто – ни армия не была подчинена флоту, ни флот – армии.

Но в парламенте обвинили Черчилля. Объяснялось это двумя причинами – во-первых, он был самым видным из сторонников проведения операции, во-вторых, в 1904 году он перешел из партии консерваторов в партию либералов и именно в качестве либерала и получил свои министерские назначения в правительстве лидера либералов Асквита.

Консерваторы-заднескамеечники клеймили Черчилля как «изменника, предателя и перебежчика», что не очень его беспокоило. Он был человек очень независимый и в выборе между своими убеждениями и популярной в данный момент точкой зрения никогда не колебался. Однако сейчас его не просто бранили, а обвиняли в служебном упущении – в том, что он действовал через голову своих профессиональных морских советников, не считаясь с их советом. Это была неправда, но защищаться посредством предоставления на парламентское рассмотрение документов он не мог – Асквит запретил передавать парламенту какие бы то ни было официальные документы, связанные с ведением войны. А защищаться от слухов, циркулирующих в газетах, он тоже не мог – адмирал Фишер внезапно подал в отставку. Что у него треснуло в голове, понять трудно, но он повел себя поистине как безумный. Он отказался принимать участие в совещаниях, заявил, что не может нести ответственность за «бессмысленную операцию у Дарданелл», которую он совсем недавно поддерживал всей душой и которой собирался командовать лично, а когда премьер форменным образом приказал ему не объявлять об отставке, нашел способ известить о ней главу парламентской фракции консерваторов, который немедленно поднял скандал в прессе. Тема была золотая – старый заслуженный воин, уходящий в отставку из-за разногласий с не считающимся с ним молодым Первым Лордом Адмиралтейства, толкнувшим флот на опасную операцию, не подготовленную должным образом, и которого защищает некомпетентное правительство. Асквит увидел опасность и сделал все, чтобы ликвидировать проблему в зародыше. Перед лицом парламентского кризиса он пригласил консерваторов войти в правительство и разделить с ним ответственность за ход войны. Консерваторы согласились, поставив условием немедленную отставку Черчилля с поста главы Адмиралтейства.