Непокорная красавица - Шеррилин Кеньон

– Кто его мать? – спросила она.

– Не знаю. Мне говорили, она умерла до того, как я сюда пришла. Кейси сказала, что капитан как-то привел мальчика, и с тех пор он здесь.

– Довольно необычно, правда?

Мейвис перекусила нитку и отложила иголку.

– У нашего капитана все необычно.

Лорелея стояла у перил и смотрела на океан. Корабль разрезал водную поверхность, солнце играло на вспененных волнах. Она несколько часов работала, согнувшись над шитьем, и теперь у нее болело все тело. Потирая шею, она запрокинула голову, чтобы растянуть напряженные мышцы.

– Позвольте вам помочь?

У нее за спиной стоял капитан.

– Что вам надо? – спросила она.

Он улыбнулся, и она невольно воспрянула духом. Он молча положил руки ей на плечи и с нежностью, которая ее удивила, стал массировать затекшие мускулы. От удовольствия Лорелея закрыла глаза. У него были волшебные пальцы, они снимали напряжение и расслабляли.

– Лучше? – спросил он.

– Угу, – промычала она, наслаждаясь умелым массажем.

Растирая ей шею, Джек пришел в восторг от того, какая мягкая у нее кожа. Ветер растрепал ей волосы, солнце блестело в глазах, новее, на чем он мог сосредоточиться, – это белые пуговки на спинке платья. Он представлял себе, как расстегивает их и ему открывается все больше тела, которое можно потрогать. И прижаться губами, вдыхая запах ее кожи.

– Скажите, Лорелея, – прошептал он ей на ухо, – о чем вы думали, когда я подошел?

– О Джастине.

Джек скрипнул зубами. Он бы вычеркнул это слово из ее словаря.

– А сейчас?

– Я думаю, что Джастин захотел бы вас убить, если бы увидел ваши руки на моей шее.

Первым порывом было убрать руки, но будь он проклят, если позволит ей думать, что он испугался Джастина Уолингфорда. Скорее на экваторе пойдет снег, чем он испугается этого сосунка.

Он не удержался и спросил:

– Если он меня убьет, вы будете меня оплакивать?

– Вас? – со смешком спросила она. – С чего бы... – Голос затих, и Джек, к своему удивлению, увидел, что ее взгляд стал ласковым и приветливым. – Да, капитан Черный Джек, я буду вас оплакивать.

Она с ним заигрывает. Он знал это так же хорошо, как свой корабль. Однако слова его задели – не тем, что обласкали, а тем, что никто не будет оплакивать Черного Джека, когда он умрет.

– Миледи, у вас дар убедительно лгать. Надо будет это запомнить.

Она напряглась и отодвинулась.

– Такой дар есть у нас обоих, граф Арнольф Гапсбург.

– Ах да, добряк граф. – Он засмеялся и заговорил изысканным аристократическим голосом: – Но скажите правду, если бы в тот вечер я попросил вас бежать со мной, неужели бы вы не пошли за мной на край света?

– Я не пошла бы за вами даже до конца коридора.

Как быстро она нашлась что ответить! Сколько вызова, чтобы расстроить его планы! Он еще не встречал женщину подобной сообразительности, она его восхищала.

– Лорелея, Лорелея, когда же вы признаете, что в качестве графа я вам понравился? Если бы я был одним из ваших плосколицых дворян, вы бы вприпрыжку побежали за мной, как и все другие девицы на том приеме.

Она вскинула брови:

– Неужели? Помнится, это вы меня искали. – Она смотрела на него так, как будто старалась заглянуть в душу. – Почему?

– Потому что вы были восхитительны.

На ее лице отразилось удивление.

– Да. Трепещущая, воздушная. – Он заткнул в косу выбившуюся прядь волос. – Как клочок тумана, который зацепился за кусты и хочет освободиться.

– Простите?

Джек оперся о перила и рассказал о том, что заметил во время приема:

– Вы убегали от Джастина. Я видел.

– Если хотите знать, я убегала от сапог Джастина. А не от него.

– От сапог?

Она опустила голову, чтобы он не мог видеть ее лицо.

– Он отдавил мне ноги.

После такого открытия он поднял одну бровь:

– Так вот почему он сказал, что вы не любите танцевать. Как благородно с вашей стороны оберегать его чувства. – Он фыркнул. – Кстати, а вы любите?

– Что?

– Танцевать.

Она ничего не сказала, но взгляд говорил за нее.

– Значит, обрекаете себя на жизнь с раздавленными пальцами, лишь бы получить титул миссис Уолингфорд?

Она помрачнела.

– Я бы обрекла себя на жизнь с раздавленными костями, лишь бы жить с Джастином.

Он был уязвлен.

– Чем же наш дорогой Джастин заслужил такую непоколебимую преданность?

– Он меня смешит.

– Смешит?

– Да. Он мой друг и доверенное лицо.

– Знаете ли, из доверенных лиц получаются плохие любовники. Они знают все ваши секреты.

– Ничего об этом не знаю.

Он провел кончиком пальца по краешку ее уха.

– Я мог бы вас просветить.

– Уверена, что вы были бы рады, но, как видите, меня это не интересует.

Он видел только то, что от его прикосновения у нее на коже выступили мурашки. Признается она или нет, но она остро реагирует на него.

– Ну ладно, – миролюбиво сказал он и отодвинулся от нее. – Поскольку вы мною не интересуетесь, позвольте сопроводить вас в вашу каюту, чтобы вы могли одеться к обеду.

– Я бы предпочла обедать у себя в каюте.

– А я бы предпочел, чтобы обед был вам подан на моем столе. – Вообще-то он бы предпочел, чтобы ему на обед подали ее. Да, он бы неделями пировал на ее мягком теле!

– Тогда я предпочту голодать, – сказала она, как будто подслушала его мысли.

– Не ребячьтесь, Лорелея, зачем изнурять себя? Вы же не хотите, чтобы ваш дорогой Джастин увидел вместо вас кости да кожу. Нужно есть, иначе вы потеряете силы и не сможете со мной бороться.

– В таком случае... – Она послушно взяла его под руку и позволила проводить себя вниз. – Откуда вы знаете, как себя ведут джентльмены?

– Откуда вы знаете, что я не джентльмен?

– Вы пират, – сказала она так, как будто это все объясняло – и личность, и характер.

– Не все пираты имеют низкое происхождение, – почтительно напомнил он.

– Так вы джентльмен?

Джек немедленно просветил ее насчет своего происхождения.