Под парусом мечты - Сара Ларк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Может быть, кукушонок? — захихикала Габриэлла.
Глория судорожно сглотнула.
— Я… мы… у нас дома нет кукушек…
Она не понимала, почему девочки смеются. Как не понимала и того, что она им сделала. Ей было невдомек, что объектом насмешек можно стать совершенно без повода. Однако Глория внезапно осознала, что ловушка захлопнулась.
И шанса уйти отсюда у нее нет.
Шарлотта Гринвуд приехала в Киворд-Стейшн вместе с родителями. Спустя четыре недели после знакомства с Джеком в Крайстчерче, после официального приглашения от Гвинейры МакКензи. Официальным поводом послужил небольшой праздник по случаю успешного перегона овец из предгорий. Сейчас, в марте, в горах наступила зима, и пора было уводить животных на ферму. Это происходило каждую осень, и праздновать было необязательно. Однако Джек настаивал, чтобы мать пригласила Гринвудов, ведь в этом деле любой повод был хорош.
И вот теперь Джек сиял, наблюдая за выходившей из кареты Шарлоттой. На девушке было простое темно-коричневое платье, благодаря которому цвет ее волос казался еще теплее. Огромные карие глаза излучали свет, и Джеку чудилось, что он видит в них золотистые искорки.
— Приятно ли прошло путешествие, Шарлотта? — спросил он и сам себе показался ужасно неуклюжим. Он должен был помочь ей выбраться из кареты, но при виде девушки забыл обо всем на свете.
Шарлотта улыбнулась. На щеках появились ямочки. Джек пришел в восторг.
— Дороги стали гораздо лучше, чем мне запомнилось, — певучим голосом произнесла она.
Джек кивнул. Ему очень хотелось сказать что-нибудь умное, но в присутствии Шарлотты он был не в состоянии мыслить здраво и полностью терялся от переизбытка чувств. Все в нем хотело прикоснуться к этой девушке, защитить ее, привязать к себе… Но если ему не удастся произвести на нее впечатление, она будет вечно считать его деревенским дурачком.
Как бы там ни было, Джек довольно внятно представил девушку своим родителям, причем Джеймс МакКензи тут же проявил галантность, которой так не хватало Джеку в общении с Шарлоттой.
— Признаться, интернатское воспитание в Англии начало казаться мне отличной штукой, — заметил он, — если оно производит таких потрясающих существ, как вы, мисс Шарлотта. И вы, я слышал, интересуетесь культурой маори?
Шарлотта кивнула.
— Мне хотелось бы выучить язык, — пояснила она. — Ведь Джек, наверное, свободно говорит на маори… — Она бросила на Джека взгляд, который заставил Джеймса МакКензи насторожиться. Блеск в глазах сына он заметил еще раньше. Похоже, Шарлотта тоже интересуется им.
— Я не сомневаюсь, что следующие три месяца он будет обучать вас словам вроде «ТауматавататангихангакоауауоТаматеятурипукакапикимаунгахороукупокаивенуакитанатаху», — подмигнул ей Джеймс.
Шарлотта закусила губу.
— У них такие… длинные слова?
Похоже, она усомнилась в собственной затее. И тут же сосредоточенно нахмурила лоб — привычка, восхитившая Джека еще во время их первой встречи.
Потребность утешить девушку снова вернула Джеку умение нормально говорить. Он покачал головой.
— Это такая гора на Северном острове, — просветил он ее. — И это слово считается скороговоркой у маори. Лучше всего начать с самых простых слов. Киа ора, например…
— Означает «Здравствуйте!» — улыбнулась Шарлотта.
— А хаере маи…
— Добро пожаловать! — перевела Шарлотта, уже, очевидно, кое-что изучившая. — Вахене значит женщина.
Джек улыбнулся.
— Хаере маи, вахене Шарлотта!
Шарлотта хотела что-то ответить, но запнулась.
— Как будет «мужчина»? — спросила она.
— Тане, — помог Джеймс.
Шарлотта снова обернулась к Джеку:
— Киа ора, тане Джек!
Джеймс МакКензи перехватил взгляд своей жены Гвинейры. Она тоже наблюдала за приветствием молодых людей.
— Похоже, им не нужны обходные пути вроде того, что ведет через ирландское рагу, — улыбнулась Гвинейра, намекая на зарождение своей любви к Джеймсу. Она не знала, как сказать по-маорийски «тимьян», и Джеймс нашел для нее эту приправу.
— Но библейские высказывания скоро могут понадобиться, — поддразнил он ее, бросив многозначительный взгляд на молодых людей. Когда Гвинейра приехала в Новую Зеландию, существовала лишь одна книга, переведенная на язык маори: Библия. Когда ей нужно было определенное слово, она часто думала о том, в какой связи оно упоминалось в Библии. — Куда ты пойдешь, туда и я пойду…
Пока Гвинейра и Джеймс болтали с Джорджем и Элизабет Гринвуд, Джек показывал Шарлотте ферму, где сейчас, после перегона овец, жизнь била ключом. Все отсеки были забиты здоровыми толстобрюхими, хорошо откормленными животными; их тела были покрыты равномерной шерстью, чистой и густой. Она не даст животным замерзнуть зимой, а потом, после стрижки перед новым перегоном в горы, станет вкладом в достояние Киворд-Стейшн. Разговаривать об овцах Джеку было проще, чем вести светскую беседу, и постепенно он снова обрел уверенность в себе. Наконец они с Шарлоттой дошли до деревни маори, и приятельские отношения Джека с туземцами окончательно поспособствовали тому, что он произвел впечатление на Шарлотту. Она радовалась, что увидела идиллическую деревню у озерца, восхищалась резьбой на общинных домах.
— Если хотите, завтра утром мы можем съездить на О’Киф-Стейшн, — предложил Джек. — В этом поселении живут только те, кто каждый день приходит работать на ферму. А само племя перебралось на старую ферму Говарда О’Киф. Маори получили эту землю в качестве компенсации за недоразумения при покупке Киворд-Стейшн. Там живет Марама, певица. И Ронго, травница. Обе хорошо говорят по-английски и знают кучу мотеатеас…
— Это песни, в которых рассказываются истории, верно? — мягко спросила Шарлотта.
Джек кивнул.
— Бывают жалобы, колыбельные, истории о мести, о ссорах между племенами… Именно то, что вы ищете.
Шарлотта с легкой улыбкой посмотрела на него снизу вверх.
— И ни одной истории о любви?
— Конечно, истории о любви тоже! — поспешил он заверить ее. А потом, догадавшись, спросил: — Вы хотели бы… записать любовную историю?
— Если получится, — смутилась Шарлотта. — Но я хочу сказать… возможно, записывать что бы то ни было еще слишком рано. Наверное, сначала нужно… пережить. Вы понимаете? Я хотела бы познакомиться поближе…
Джек почувствовал, как кровь прилила к лицу.
— С маори? Или все-таки со мной?
Шарлотта тоже покраснела.
— А разве одно не ведет к другому? — с улыбкой спросила она.
МакКензи и Гринвуды сошлись на том, что Шарлотта останется в Киворд-Стейшн на три месяца, чтобы провести первые исследования, касающиеся культуры маори, которая интересует ее. Элизабет и Гвинейра при этом заговорщически переглядывались. Обе давно уже поняли, что зарождается между Джеком и Шарлоттой, и обе одобряли происходящее. Гвинейра нашла Шарлотту восхитительной — хотя и не всегда понимала, о чем она говорит. Правда, Гринвуды, судя по всему, чувствовали то же самое. Когда Шарлотта садилась на своего литературоведческого конька, остановить ее было невозможно. Но Элизабет уже перестала опасаться, что дочь станет одной из первых женщин-профессоров в университете Данидина или Веллингтона. А Шарлотта, в свою очередь, давно нашла то, что восхищало ее гораздо больше, чем мир науки.