Темное прошлое прекрасного принца - Ольга Хмельницкая

– Папа, ты чего? – сонно спросила Полина, аккуратно заглядывая в дверь кухни.

Ее родитель метался между мойкой и холодильником, чихал и матерился.

– Эй! – осторожно позвала девушка. – Ку-ку!

Петр Петрович перестал метаться и чихать, остановился и уставился на дочь маленькими бешеными глазками.

– Вот! – воскликнул он, указывая на какие-то мелкие ошметки. – Полюбуйся!

Полина протиснулась в кухню и с опаской приблизилась к кучке мелких темных объектов.

– Что это? – спросила она напряженным шепотом. – Яд? Или оно радиоактивное?

– Это пепел. Просто пепел! – завизжал Сусанин. – Нет, оно не радиоактивное!

– Ах, пепел, – с облегчением вздохнула Полина и включила чайник. – И правда, ужасно. Я разделяю твое негодование.

– Не издевайся, – сказал Сусанин, – это не просто пепел. Я нашел у твоей матери в портмоне фотографию… фотографию…

Тут у Петра Петровича сдали нервы, и он вновь принялся носиться по кухне, а потом схватил чашку Василисы и швырнул ее об стенку.

Хррррясь!

Чашка разлетелась на мелкие осколки. Разбуженные соседи принялись стучать по трубе.

– Короче, я нашел фотографию ее шефа! В ее портмоне. Всю в помаде!

– С ума сойти, – сказала Полина, и ее глазки испуганно забегали.

Сусанин внимательно наблюдал за ее реакцией.

– Ты знала, – сказал он, – наверняка знала, что мать завела роман. Но мне не говорила. Так?

– Конечно, не так, – возмутилась Полина. – Неужели ты думаешь, что мама мне что-нибудь сказала бы? К тому же я считаю, что твои выводы преждевременны. Может быть, она просто так носила с собой его снимок. Я бы на твоем месте не переживала, ты же знаешь, какие у нашей мамы высокие моральные принципы.

– То есть ты считаешь, что она эту фотографию просто так носила, – сказал Сусанин, подошел к окну и выглянул во двор – не приехала ли Василиса.

– Например, для поднятия боевого духа, – уточнила Полина, – типа шеф всегда с нами, наблюдает за нашей работой и оберегает от ошибок. Большой брат следит за тобой и так далее.

– Какая чушь! – трагически сморщился Петр Петрович.

– Почему же чушь? Так бывает в коллективах с авторитарным стилем руководства. Типа начальник – высшее существо, почти пророк, – сказала Полина, глядя на лицо родителя, сморщенное от возмущения и напоминавшее оттого печеное яблоко.

– А следы помады откуда? – спросил Сусанин. – Зачем лобызать-то снимок было? К тому же отсутствие Васьки ночью кажется мне как минимум подозрительным. Знаешь анекдот? Муж заподозрил жену в измене и нанял детектива. Через несколько дней тот рассказал, что видел, как его жена встретилась с неизвестным молодым человеком, они поехали в ресторан, оттуда на квартиру к кавалеру, а там потушили свет, и больше он, детектив, ничего не видел.

– Это смешно?

– Да. Потому что в ответ на тираду сыщика муж схватился за голову и закричал: «О, опять эта жуткая неизвестность!» Ты понимаешь, к чему я это говорю?

– Ну… в общих чертах, – уклончиво сказала Полина и закурила сигарету.

– В общих чертах, – передразнил ее Петр Петрович и тоже закурил. – Моя жена уезжает среди ночи к своему начальнику, облобызанную фотографию которого носит с собой в портмоне! По-моему, все очевидно.

Полина втянула голову в плечи и потушила окурок о тарелку.

– И вовсе не очевидно, – сказала девушка, – мама могла просто найти эту фотографию на полу, например, и положить к себе в портмоне, чтобы позднее отдать хозяину или хозяйке.

– И забыть?

– Да. Совершенно не обязательно, что на снимке именно мамина помада. К тому же тот факт, что мать уехала ночью к своему шефу и всем об этом рассказала, свидетельствует в ее пользу. Она же не пыталась скрывать, куда едет.

Сусанин почесал волосатую ногу. Было видно, что он борется с сомнениями.

Спать Майе не хотелось, вставать – тоже. Самое правильное было бы снова заснуть: за окном стояла непроглядная темень. Но несмотря на то, что спала она от силы пару часов, сон никак не шел. Майя зашевелилась под одеялом, пытаясь устроиться поудобнее. Она с удовольствием выпила бы чайку, но было лень вставать. Роман спал. Но даже если бы он и не спал, отправить Тряпкина на кухню Майе, скорее всего, не удалось бы – возлюбленный Майи был великий мастер придумывать уважительные причины, из-за которых он не может сделать того или эдакого. В крайнем случае он бы пошел, но сделал бы это с видом недовольным и даже отчасти скорбным, осуждая девушку за эксплуатацию его вялого, хилого и худого тельца, которому пришлось бы вылезать из-под теплого одеяла и плестись по холодному полу в невероятную даль, аж на кухню. А если учесть обратную дорогу, то расстояние и затраты жизненных сил становились просто неприличными. Поэтому Майя даже и не думала чем-нибудь Рому нагружать, стараясь обходиться собственными силами или, в некоторых случаях, просить о помощи кого-то, кто точно не откажет. Например – сестру. Майя еще раз перевернулась с боку на бок. Тряпкин безмятежно сопел рядом.

«Почему все так несправедливо? – думала Майя. – Я и готовлю, и убираю, и работаю, покупаю еду на Аленины деньги, и транспорт оплачиваю, и квартиру… И кофе Роме по первому требованию делаю. И вообще, ни в чем ему не отказываю. И при этом стесняюсь попросить своего мужчину даже о мелочи какой-либо! Как-то это неправильно».

Майя почувствовала злость. Злилась она и на себя, и на Романа, которого такое положение дел полностью устраивало – и он честно и искренне позволял Майе любить себя и заботиться о себе, но при этом не делал никаких попыток любить и заботиться в ответ. Брачное предложение уже не казалось ей такой уж большой наградой за труды.

– Вообще непонятно, зачем мне все это нужно, – грустно сказала Майя вслух, глядя на довольную физиономию спящего бойфренда, – получается, что я оплачиваю нашу любовь. Или нет, хуже. И люблю – я, и деньги – тоже мои.

Рома открыл глаза.

– Чего? – недовольно спросил он. – Ты что, лунатик? Сама с собой разговариваешь?

– Ты меня любишь? – спросила Майя.

Рома опешил, потом закашлялся. Как и все мужчины, он впадал от подобных вопросов в ступор.

– К тому же, даже если помада и мамина, – продолжала Полина, – не факт, что у них что-то было. Может, мама просто восхищается Ремом на расстоянии. Его деловые качества, хватка и умение вести дела – просто восхитительны!

Петр Петрович уже не носился по кухне, как бешеный страус, а нервно ходил из угла в угол.

– Скажи, дорогая моя, – сказал Сусанин, тяжело дыша и прижимая руку к сердцу, – ты замечала, что твой муж Роман неровно дышит к твоей лучшей подруге Майе?

– Нет, – отрезала бывшая жена Ромы Тряпкина, крепко сжав маленький рот и выпятив острый подбородок.