Она слишком любила красное - Алексей Макеев

Он пожал плечами, потом посмотрел открытым бесхитростным взглядом и простодушно ответил:

– Я не богатый человек и не стану отказываться от премиальных, Роман Александрович! Но должен признаться, что мне не составило особого труда убедить ее принять такое решение.

Я подошел к нему поближе и по-дружески похлопал по плечу.

– Не скромничай, Данила, ты сегодня сделал то, чего я бы никогда не сумел сделать.

– Вы преувеличиваете мои заслуги, Роман Александрович! Не забывайте, что с нами был Степаныч… Он тоже внес посильный вклад в решение этой проблемы.

– Нет, нет… Я знаю, что говорю… Степаныч здесь ни при чем. Он и раньше сопровождал ее в автосалоны. Правда, всегда в моем присутствии. Но, так или иначе, Виктория ни разу не взглянула на подобные автомобили. Ее не устраивала цена. Все легковушки, на которые она обращала внимание, стоили не менее полумиллиона долларов. Но чтобы она облюбовала за такие бабки…

– Позволю себе заметить, Роман Александрович… Сорок тысяч долларов – это очень большие деньги!

– Да, да… Разумеется… Все познается в сравнении…

Мне опять понравилось его очередное высказывание. Чувствовалось, что он знает цену каждому заработанному рублю. Я сразу подумал о том, что ему и впрямь следует выдать премиальные. Я уже давно усвоил самую простую истину: если хочешь, чтобы на тебя добросовестно работали, необходимо достойно платить!

Мы оба посмотрели на Викторию. Она по-прежнему сидела за рулем своего новенького автомобиля.

– И все-таки, Данила, как же ты убедил ее купить именно эту модель? – поинтересовался я. – Раскрой секрет. Я сгораю от любопытства…

Он приятно улыбнулся. Я успел заметить, что его лучезарная улыбка чем-то напоминала улыбку Виктории. По-моему, я даже пришел к выводу, что они в значительной степени были созданы друг для друга.

– Видите ли, Роман Александрович… – ответил Данила. – Я сказал вашей супруге, что ее платье цвета морской волны будет превосходно гармонировать с этим автомобилем…

Мне нечего было возразить. Я достал «паркер» и выписал ему чек на двести долларов.

Не стану скрывать, поначалу появление Данилы Лугового не только благотворно повлияло на мои отношения с Викторией, но и на семейный покой в целом. Виктория сияла от счастья, как бриллиантовое колье в лучах полуденного солнца. Я не мог ею налюбоваться и не мог нарадоваться тем переменам, которые с ней произошли. Теперь, вернувшись домой после изнурительного трудового дня, я твердо знал, что меня ждет тишина и покой. Вика всегда выходила меня встречать. Она постоянно бросалась мне на шею и крепко целовала в губы.

– Милый, я сегодня замечательно провела время! – весело ворковала она. – Я выучила еще один придорожный знак, умею пользоваться щитком приборов и самостоятельно проехала по шоссейной дороге восемь километров. Я даже смогла обогнать велосипедиста. Правда, он ехал на подъем и очень медленно крутил педали…

– А какие у тебя отношения с Данилой?

– Великолепные! Он профессионал своего дела! Все, что он объясняет, я понимаю с полуслова.

Несколько дней подряд меня забавляла ее увлеченность автомобилем. Мне даже нравились ее рассказы о том, где и как она проводила время.

– Мы с Данилой заезжали в придорожное кафе… Данила возил меня на озеро Глубокое, и мы немного позагорали… – возбужденно говорила Виктория. – Было очень жарко, Данила угостил меня кока-колой… Данила помогал мне управлять автомобилем, положив ладони на мои руки… Данила так много знает о растительности! Мы отдыхали на лужайке, и он рассказывал мне о полевых цветах…

Данила, Данила, Данила… Постепенно я стал замечать, что это имя, сорвавшееся с уст Виктории, начало меня раздражать. Этот всезнайка Данила почему-то действовал мне на нервы. Впрочем, я точно знал, почему. Я сутками пропадал в офисе, а он с утра и до вечера был рядом с Викторией. Он слышал ее голос, видел ее глаза, чувствовал ее дыхание и ощущал аромат ее упругого женского тела, постоянно жаждущего любви и ласки. Не прошло и месяца, как он стал для нее настоящим кумиром и уже был чуть ли не на правах члена моей семьи. Неважно, гуляли мы с Викторией по улице или сидели за обеденным столом, повсюду было слышно: «Данила сделал так… Данила сделал этак… Данила говорил о том… Данила говорил о сем…» Неудивительно, что однажды это имя привело меня в бешенство. У нас с Викторией произошел первый и крупный скандал. Тот проклятущий вечер, когда я раньше обычного вышел из офиса и поспешно направился к лимузину, чтобы как можно скорее добраться домой, стал самым роковым вечером всей моей жизни. Степаныч уже открыл дверцу салона, когда передо мной возникла фигура Олега Михайловича Звягинцева.

– Роман Александрович! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, – восторженно воскликнул он. – К сожалению, я не смог побывать на твоей свадьбе. Наверное, пригласительная открытка затерялась где-то на почте?

– Да, наверное… – недовольно пробурчал я, прекрасно помня, что никакой пригласительной открытки ему не посылал.

– Прими мои самые искренние поздравления! – продолжил Звягинцев. – Могу представить, как великолепно смотрелась Виктория, стоя рядом с тобой возле церковного алтаря.

– Она была неотразима! Когда-нибудь я покажу тебе фотографии.

Я пытался избавиться от него как можно скорее. Звягинцев никогда не вызывал во мне чувства симпатии. Он был мне неприятен еще в студенческие годы, а теперь, когда я бесцеремонно отнял у него Викторию, он был неприятен вдвойне. Впрочем, не зря говорят, что нас всегда раздражают те люди, которых мы когда-то обидели! Если бы в фойе ресторана гостиницы «Арктика» рядом с ним не было Виктории, то я сразу бы отвернулся от него в другую сторону. Или бы попросту сделал вид, что не заметил. Теперь, прямо или косвенно, я был его должником. Правда, чек на две тысячи долларов в некоторой степени смягчал мою вину. Если Звягинцев не нравился мне раньше, то теперь, в роли неудачника, он не нравился мне еще больше. Он раздражал и бесил меня точно так же, как раздражает и бесит монотонное жужжание назойливой мухи.

– Извини, Михалыч, мне нужно спешить… – сказал я, не желая продолжать внезапно начатый разговор.

– Не спеши, Роман Александрыч! – бесцеремонно преградив мне путь, поспешно произнес он. – Ты наверняка счастлив с Викулинькой?

– Да, – коротко ответил я.

– Мы с ней больше не встречались…

– Я знаю.

– Уверен, с тех пор она стала еще прекрасней.

– Да, разумеется…

Заметив, что на нас стали оглядываться случайные прохожие, я невольно предложил ему поговорить в салоне моего «Кадиллака». Открыв бар, я предложил ему рюмочку отличного коньяку.

– У меня до сих пор стоит ее чемодан, с которым она приехала из Вологды… – сказал он, закусывая коньяк кусочком шоколада.

– Оставь его себе! – неприязненно посоветовал я. – Можешь подарить любой из очередных подружек.