Тайна в черной рамке - Владимир Григорьевич Колычев

не волнуйтесь, никто вас ни в чем не обвиняет, – кивнув, сказал Прокофьев.

– А я вот волнуюсь!.. Вы же не знаете, зачем Сарычев искал со мной встречи.

– Зачем?

– Вам, наверное, известно, в каких он отношениях с Вельяминовым.

– В общих чертах.

– Он залез к нему в карман, управляет Вильямином Вильяминовичем. Это ужас, а не человек!

– И что Сарычев от вас хотел?

– И хотел, и хочет, чтобы я за Вельяминовым следила и ему все передавала.

– Вы отказались?

– Конечно!.. Я Вильямина Вильяминовича очень уважаю…. Как человека, – немного подумав, уточнила Екатерина.

– А как мужчину?

– Тряпка он как мужчина… Но я его не осуждаю. И даже жалею… Может, потому я и не стала прогонять Сарычева, – пожала плечами девушка.

– Не стали прогонять?

– Могла бы сразу прогнать, а так побыла с ним немного, посмотрела на него, послушала… – Она невесело, но с иронией усмехнулась, вспомнив о чем-то интересном.

– В клубе послушали?

– В клубе!.. – встрепенулась Екатерина, округляя глаза. – Вы и про клуб знаете!

– Знаю, Сарычев водил вас в клуб «Чугунок», там на него нашло раскаяние, он рассказал вам, как убивал инкассаторов.

– Раскаяние?! Белка на него нашла! Он такую чушь нес!.. Но про банк не рассказывал, – качнула головой Екатерина.

– Нет?

– То есть рассказывал, но не мне.

– А кому?

– Мужчина к нему какой-то подсел, Сарычев стал рассказывать про какого-то Стива.

– Может, Сивого?

– Может, Стив, может, Сивый… Я тогда под впечатлением после услышанного была, мне все равно было, Стив или Сивый. Я просто слушать эту сволочь не могла, – поморщилась девушка.

– После услышанного?

– Ну да… Сарычев начал с того, как из тюрьмы вышел. Вернулся домой, а там Вельяминов с его женой. И давай рассказывать, как он его унижал… Как ему нравится унижать Вельяминова… И как деньги из него выдаивает, рассказывал. Сказал, что я должна ему помочь… Сказал, что я сучка вельяминовская и со мной такое нужно сделать… Он маньяк! Самый настоящий маньяк!

– В это не так уж и трудно поверить… – усмехнулся Прокофьев.

– А потом уже появился этот противный тип, скользкий такой, ухмылочка такая противная… – Екатерина вдруг внутренне напряглась, глядя куда-то в сторону ворот.

Прокофьев проследил за ее взглядом и увидел «Мурано» со знакомыми номерами. Машина ехала прямо на них, но двигалась неторопливо, не разгонялась.

– Явился не запылился! – с неприязнью сказала Екатерина. – Чувствует себя здесь как дома!.. Видеть его не могу!

Сарычев остановил машину в каких-то сантиметрах от Прокофьева. И хотел бы на него наехать, да кишка тонка. Зато Егор даже с места не сдвинулся. Все время, пока автомобиль находился в движении, он смотрел в глаза Сарычеву через лобовое окно. Потому и не заметил, как секретарь Вельяминова скрылась за дверью пожарного выхода.

Из машины Сарычев выходил неторопливо, с чувством превосходства над противником, но Прокофьев чувствовал его неуверенность в себе и даже растерянность. Также он чувствовал и нежелание Сарычева вступать с ним в разговор. Возможно, он бы повернул назад, увидев Прокофьева вместе с Екатериной, но решил продолжить путь, чтобы не навлечь на себя ненужные подозрения.

– Вельяминова унижать приехал? – спросил Прокофьев.

– Чего? – скривился Сарычев.

– Кате зачем-то рассказал, как тебе нравится его унижать.

– Тебе лечиться надо, подполковник!

– Знаешь, почему в «Чугунке» тебя переклинило? Освальд тебе вместо амфетамина сыворотку правды подсунул.

– Какой еще Освальд?

– Асвалов Виктор Максимович, твой давний дружок. Ты знался с ним, когда с Рубцом дружбу водил. Рисануться перед Освальдом решил, рассказал ему, как инкассаторов убивал.

– Я убивал?! Да я пальцем никого не тронул!.. – заметно разволновался Сарычев.

– Да ты не переживай, признание, сделанное в бреду, доказательством не считается, – усмехнулся Прокофьев.

– Бред был, – кивнул Сарычев. – А признания не было… В ограблении участвовал, было такое, а убивать никого не убивал.

– И деньги не брал?

– И деньги не брал, – через силу выдавил из себя Сарычев.

– А Кате хотел амфетамин подсунуть.

Прокофьев нарочно перевел разговор на секретаря Вельяминова. Скорее всего, Сарычев сболтнул Асвалову о деньгах, возможно, даже назвал место, где спрятана вторая инкассаторская сумка. Освальд нашел эти деньги и прибрал к рукам. Сырачев же, вспомнив о бредовом с ним разговоре, пришел за украденным, тайком забрался к нему в дом, но появился Освальд с Мимозой, и Сарычев спрятался в кладовке. А потом поехал за Освальдом. Возможно, он слышал о той опасности, которая нависла над Асваловым, поэтому и пустил в ход удавку после того, как задушил его руками. Удавка – оружие наемных убийц.

Возможно, в деревенской избе денег не оказалось, и Сарычев вернулся в город, снова забрался в дом к Освальду, перевернул там все вверх дном. Но вряд ли он нашел в доме пропажу. Освальд же не осел, чтобы, спасаясь бегством, оставить деньги в городе.

Возможно, Сарычевым двигало отчаяние, поэтому он и устроил обыск в доме Освальда, но денег, скорее всего, не нашел, вот и отправился, кусая локти, к Вике, чтобы пристроиться к ее деньгам. И, если ей верить, вид он при этом имел жалкий, как будто что-то потерял. А вот можно ли верить Вике, это уже другой вопрос.

Не время сейчас размышлять над тем, досталась Вике добыча Сигайлова или нет. Выяснять надо, а не размышлять. И Сарычева нужно на чистую воду выводить, но не нахрапом, не грубым допросом, который лишь заставит его поглубже уйти в себя. Вниманием Сарычева нужно окружить, под наблюдение взять, следить, смотреть. И Катю нельзя из виду упускать. Возможно, он к ней сейчас подъехал, а не к Вельяминову.

– Амфетамин?! Кате подсунуть? – скривился Сарычев. – Кто тебе такую чушь сказал?

– Сказали.

– Плюнь Освальду в лицо, врет он все!

– А я могу плюнуть ему в лицо? – усмехнулся Прокофьев.

Не говорил он Сарычеву, что Асвалов мертв, а тот не дурак: делает вид, что ничего не знает… А вдруг Сарычев на самом деле не знает о смерти Освальда?

– А то ты не знаешь, чем Освальд занимается.

– Меня сейчас больше интересует, чем занимаешься ты.

– Вот я и говорю, ходишь, вынюхиваешь, на Освальда вышел, до Катюхи добрался.

– Оставь Катюху в покое, не хочет она с тобой быть, – сказал Прокофьев.

– Не понял, ты что, и на Катюху глаз положил?

– Я в добровольное общество вступил, «Мир без извращенцев», слышал о таком? Как раз общество с такими, как ты, борется. Так что я Вику от извращенцев защищаю и Катю, и всех женщин, к которым ты клеишься.

– Это я-то извращенец?

– Я тебя предупредил.

Прокофьев направился к своей машине.

– Да пошел ты!.. – донесся ему вслед голос.

Прокофьев усмехнулся, не оборачиваясь. Посылает тот,