Назвать своей - Оливия Гейтс

– Там живет моя мама. Для нее было бы огромным счастьем увидеть внука.

Едва Максим упомянул свою мать, отказ застрял в горле Кали. Она сглотнула, ее идеальная кожа пошла красными пятнами.

– Но… Россия!

Волков ждал, пока эта идея немного уляжется в голове Калиопы. Помолчав, она добавила:

– И ты предлагаешь, чтобы мы отправились туда… прямо сейчас?

Почувствовав облегчение от того, что не прозвучал немедленный отказ и они уже вступили в переговоры, Максим попытался увеличить свое преимущество:

– Для нее было бы большим счастьем отпраздновать вместе с нами первый день рождения ее внука.

Кали потребовалась пара секунд, чтобы осознать важное значение этой вехи в жизни Лео и понять, что этот день уже не за горами.

Она воскликнула:

– Но ведь этот праздник уже через две недели!

– На поездку в Россию уйдет не меньше времени. Но если это ради того, чтобы отметить вместе день рождения Лео, мы можем выехать всего за день или два до этой даты.

Максим сжал руки в кулаки, чтобы сдержать порыв потянуться к Кали, прижать ее к себе, зацеловать до бесчувствия, пока она не начнет отвечать «да» на все его просьбы.

Он сдержался, как поступал теперь постоянно.

– Я знаю, что мама была бы рада провести с Лео как можно больше времени, помочь нам подготовиться к празднику, и уверен, что она очень хотела бы, чтобы мы остановились у нее.

Глаза Кали расширились.

– У нее? Не у тебя?

– Да, у нее. Я не живу с ней.

От этой информации, кажется, поезд ее мыслей окончательно сошел с рельсов.

– Тогда где же ты живешь, когда не ездишь по делам и не останавливаешься в отелях? Я никогда тебя об этом не спрашивала.

– Если ты спрашиваешь, есть ли у меня свой дом, то ответ – нет.

Он еле сдержался, чтобы не добавить, что лишь однажды захотел получить собственный дом – с ней. И единственный дом, который нужен ему сейчас, – это тот, в котором бы с ним жили она и Лео.

Но он промолчал. Калиопа уже однажды сказала ему, что они не будут жить вместе. И у нее было полное право отказать. Ее главным долгом было защищать Лео от нестабильности. Максиму надо быть лишь благодарным за это. Он и испытывал благодарность за то, что Кали разрешила ему принимать такое участие в жизни Лео. О большем и просить было нельзя.

Но все-таки была огромная разница между тем, что ему следовало чувствовать, и тем, что он чувствовал на самом деле. Он притворялся спокойным и благоразумным, в то время как сходил с ума: ему казалось недостаточным то, что было позволено.

Сочтя фразу Максима о том, что у него нет дома, концом обсуждения этой темы, Кали вернулась к тому, с чего начался их разговор:

– Это так… неожиданно. Я… не готова. Мне нужно работать.

– По большей части ты делаешь это за компьютером, так что сможешь работать в любом месте. А я позабочусь о том, чтобы у тебя регулярно были необходимые для этого тишина и покой.

– Но как же Лео?..

– Пока ты работаешь, он будет со мной и моей мамой. Она будет очень большим подспорьем. А еще мы возьмем с собой Розу.

Пятна на изящных скулах Калиопы стали еще ярче.

– Сдается мне, ты уже все продумал.

На самом деле Максим предложил Кали поехать в Россию под влиянием порыва. Но, несмотря на это, ему и в самом деле отчаянно захотелось привезти ее и Лео к своей матери, познакомить их прежде, чем он…

Отбросив эту мрачную мысль, Максим пожал плечами, надеясь, что выглядит сейчас спокойным и покладистым – ему не хотелось отпугнуть Кали.

– Не совсем. Это пришло мне в голову только что.

Взгляд Калиопы стал скептическим.

– Хочешь сказать, что раньше не планировал знакомить Лео с его бабушкой?

Самое странное, что это было именно так. Максим осознал это лишь сейчас, после заданного Кали вопроса.

– Нет. Не планировал. Я больше не строю планов.

Зрачки Кали расширились, небесно-голубые глаза потемнели. Без сомнения, она вспомнила, почему он перестал задумываться о будущем.

Максим не упоминал о последствиях своей травмы с того дня, когда признался во всем Калиопе. Близость к ней и к Лео наполнила его неисчерпаемой энергией, разбудила в нем жизненные силы, поэтому он почти забыл о том, что в любую минуту может умереть. Чувствуя себя просто непобедимым, Волков уже с трудом верил, что у него со здоровьем серьезные проблемы. Но ведь его предупреждали, что аневризма – тихий убийца.

Невысказанное смятение Кали было для Максима еще невыносимее, чем сказанные когда-то ею слова про тикающую бомбу в его голове. Надо отвлечь Калиопу от тяжелых мыслей.

– Точнее, я все еще строю планы, но только в бизнесе. Но я не могу так поступать в том, что касается тебя и Лео, – ведь тут от меня ничего не зависит.

Кали опустила глаза, обдумывая свое решение. Веер ресниц затенил ее взгляд, скрывая мысли.

Максим почувствовал, как задрожали губы от желания прижаться к ней поцелуем. Даже от одного взгляда на губы Кали ему до боли захотелось накрыть их своим ртом. Но было ясно, что она не поддастся его ласкам. Цена для нее была слишком высока: приходилось думать о Лео.

Волков мирился с этим, понимая: если попытается перейти границы, которые Калиопе пришлось установить, то она захлопнет перед его носом дверь.

Но теперь, когда у него созрела идея о путешествии в Россию, речь шла уже не о нем, а о его матери. И он решил использовать этот аргумент, чтобы уговорить Кали. Тем более что здесь он вовсе не кривил душой.

Максим коснулся пальцем подбородка Калиопы, заставляя ее поднять лицо и взглянуть ему в глаза своим затуманенным от раздумий взглядом.

– Раньше я считал, что не имею на это права, так как думал, что ты не пустишь меня в свою жизнь надолго. Я не мог рисковать, позволив маме узнать Леонида лишь для того, чтобы снова потерять его, когда ты запретишь наши с ним встречи. Если ты чувствуешь, что по-прежнему не возражаешь против моего с ним общения, разреши мне познакомить вас с моей мамой.

– Максим, не надо…

В ответ на это неуверенное возражение Волков выложил свой главный козырь:

– Мне всегда казалось, ничто не сможет исцелить ее от потерь и страданий. Но если и есть такое средство, то это Леонид.

Калиопа не смогла сказать «нет»: ведь Максим сослался на свою маму.

Стало стыдно, что именно он вспомнил о ее праве увидеть единственного внука, а не она, Кали. Ей было известно, что Татьяна Волкова жива, но неудобно было расспрашивать о ней, ведь Максим рассказывал о стольких испытаниях, через которые той пришлось пройти. А еще Калиопа считала, что ей и с Максимом достаточно проблем, чтобы дополнительно переживать из-за страданий его матери.