Психология города. Как быть счастливым в мегаполисе - Пол Кидуэлл

2. Адаптируемый дом

Я уже говорил, что внешний вид и планировка дома для создания здоровой атмосферы в нем должны согласоваться с нашим самоощущением: тогда мы будем спокойны и довольны жизнью. Также вы уже знаете, как важно, чтобы дом развивался вместе с нами.

В книге «Эволюционная архитектура» (Evolutionary Architecture) Юджин Цуй предполагает, что идеальный дом, как живой организм, реагирует на потребности хозяина изменить организацию пространства и функциональное назначение помещений. Раковина растет вместе с улиткой, а пол, стены и крыша приспосабливаются к новым потребностям хозяина дома. Проявив смекалку, эту «вторую кожу» легко менять как угодно: сжимать, расширять, надевать, снимать, поворачивать, складывать и раскладывать. Проекты домов, которые жильцы могли бы подгонять под свои нужды, стали бы самым большим вкладом архитектуры в счастье человечества.

Дом Шрёдер в Утрехте, архитектор Ритвельд

Дом Шрёдер в Утрехте по проекту голландского архитектора Геррита Ритвельда был построен в 1924 году для госпожи Трюс Шрёдер-Шрэдер и ее троих детей. Это был первый адаптируемый дом, поскольку по желанию госпожи Шрёдер-Шрэдер в нем не предусматривалось внутренних стен. Собственно, всё жилое пространство видоизменяемое. Его можно оставить открытым или перегородить как вздумается с помощью выдвижных вращающихся панелей. Предусмотрены перегородки для трех спален, ванной и гостиной. Однако планировка меняется как угодно, при этом получается любая организация пространства. Художник, гостеприимный любитель увеселений или обычная семья без труда подгонят интерьер под свой образ жизни. Всё подчинено желаниям владельца. Отдельные части дома адаптируются к потребностям всех живущих под одной крышей.

Эта идея была не просто очередной вычурной архитектурной однодневкой. Большинство построенных в последующие тридцать лет модернистских домов проектировали с учетом той или иной степени адаптируемости. Возможность для этого обеспечила технология строительства на основе железобетонного каркаса. Несущую функцию при этом выполняют колонны, а не стены. Последние можно безопасно добавлять и убирать.

В гениальном проекте модульных сборных домов на Уолтерс-Уэй Уолтер Сегал предусмотрел высокую адаптируемость. Ни одна стена не была несущей, их привинчивали и убирали по необходимости. Сегал убежден, что дом должен адаптироваться под хозяина, а не наоборот. В стоечно-балочных конструкциях помещения легко увеличить без огромных затрат. И если, например, в семействе прибавление, можно расширить комнату или добавить еще одну.

Противостояние человека и архитектора

Тяжкое преступление модернистской архитектуры напоминает о себе нескончаемыми отголосками: она продолжает диктовать нам, как жить. Есть примеры модернистских адаптируемых домов, но они в абсолютном меньшинстве. Так превозносимые многими лаконичные дома не согласуются с личностью владельца и не подкрепляют здоровое самоощущение. Минималистичное здание не домашний очаг, а скорее выставочный зал, и архитектор приносит в жертву «я» владельца ради своего эго.

У нас есть выбор: жить в безликой коробке или в изобильной, разнообразной, самобытной среде. Можно вспомнить слова статьи, опубликованной около шестидесяти лет назад в журнале House Beautiful и озаглавленной «Угроза будущему Америки»[40]. В ней рассказано о «весьма разумной женщине, глубоко разочарованной построенным по ее заказу однокомнатным домом: она вложила в него более семидесяти тысяч долларов, а он оказался всего лишь стеклянной клеткой на сваях». Никто не сомневался, что речь об Эдит Фарнсуорт. Заключение пессимистичное: «У нас два пути. Один ведет к бесконечному разнообразию, уюту и красоте. Другой, о котором мы рассказали, сворачивает к убогости, в которой невозможно жить. А хуже всего то, что он грозит провозгласить в культуре свою диктатуру».

Минималистичные «аквариумы» стоит считать скорее скульптурами, чем жилыми домами. Как и Барселонский павильон Миса ван дер Роэ, они предназначены для выставок, а не для жизни.

Мы уже знаем, что такое правильный дом: равновесие между напоминающим пещеру убежищем и панорамным видом; затейливость и таинственность вместо безликого минимализма; некий порядок и завершенность, обуздывающие эту затейливость; возможность самовыражения; соответствие облика дома нашей культуре и личности.

Однако, как мы выяснили на примере коммун в Христиании и Уолтерс-Уэй, место проживания неотделимо от контекста — местного сообщества. Насколько психология дома применима к психологии района? Судя по опыту, потребность в безопасности, внешней привлекательности и вопросы, связанные с уникальной атмосферой, распространяются за пределы домашнего очага. Дом со здоровой психологической атмосферой служит местом встречи любящих людей. Это социальное пространство. Что в масштабах местного сообщества объединяет и разобщает людей? В хорошем районе есть социальный капитал; там есть чем заняться и присутствует чувство причастности к сообществу, которое всем нам нужно для счастья.

Города огромны, и люди часто ограничивают свои перемещения районом проживания. Если им это удается, город будто делится на несколько поселений. Сплоченное местное сообщество противостоит равнодушию мегаполиса. Это особенно важно в больших городах, где, покидая свой район, человек попадает в серую массу незнакомцев. Чем оживленнее город, тем больше люди разобщены. Например, в давнем эксперименте, проведенном еще до распространения мобильных телефонов, исследователи стучались в двери горожан, изображая волнение, с просьбой воспользоваться их телефоном. Помощь чаще оказывали жители провинциальных городков Массачусетса, чем густонаселенного Бостона. В другом эксперименте исследователи звонили по случайному номеру из телефонной будки гражданам Чикаго, Нью-Йорка и Филадельфии и говорили, что ошиблись номером, но им нечем заплатить за еще один звонок. В городах с низкой плотностью населения люди чаще предлагали сообщить нужный номер, чтобы передать весточку абоненту. Еще в одном исследовании рассматривали, как часто люди возвращают разницу, если им случайно переплатили. Разница между маленькими городами и большими оказалась очень заметной (80 и 55 % соответственно).