Смерть в прямом эфире - Николай Леонов

Однажды в самый обычный вечер он уже переобулся, коньки у него привязывались друг к другу, ботинки сжимались, лезвия образовали некоторый ятаган. Авилов стоял у забора и уговаривал полногрудую хохотушку, которая в принципе была очень даже "за", но на глазах у подруг желала отыграть свою роль до конца. Он понимал правила игры, не злился, не торопился, чувствуя, что эта муха запуталась в его сетях окончательно. Неожиданно какой-то выпивший парень прохромал по глубокому снегу, попытался сбить Авилова с ног, сел, затем поднялся и с пафосом заявил:

— Слушай, Сталлоне, это место уже оплачено, — и указал на группу парней лет двадцати, которые курили у забора.

— Мальвина, это твой Пьеро? — спросил Авилов.

— Да первый раз его вижу! — пискнула девица.

Авилов повернулся к парню:

— У тебя со слухом нормально? Вали отсюда!

"Пьеро" не стал бы возникать, но "группа поддержки" цыкнула сигаретами и двинулась к "непонимающему" парню. Авилов отстранил девицу, сказал:

— Жди на остановке. — Повернулся к парням и отчетливо сказал: — Стойте! А кто хочет со мной потолковать, зайдем за завод, там места много, а милиции нету.

И они пошли. Это и спасло в дальнейшем Авилова от срока, десятки людей видели, как идет один подросток, а следом несколько парней. Они зашли за заводской корпус, Авилов повернулся, компания разом навалилась на него. Но снег был глубокий, парни провалились в него, мешали друг другу, он ударил ближайшего, коньки в руке неловко повернулись, удар пришелся не лезвием, а ботинком, кто-то подсек парню ноги, и он рухнул навзничь.

Следствие установило, парень умер мгновенно, сломав основание черепа об торчавшую из-под снега водопроводную трубу. Случился переполох, несколько парней сбежали, их, конечно, быстро установили, день они провели в милиции, но Авилов выглядел абсолютно невинным. Он был один против пятерых, никуда не бежал, сам пришел в отделение, следов от коньков на трупе не было.

Дело даже не возбудили, списали как несчастный случай. Но Авилов считал, что грохнул парня сам, так считала вся улица и участковый. Но он был на стороне рабочего парня, на которого накинулась компания подвыпивших папенькиных сынков. Молва об Авилове пошла соответствующая.

Не прошло и года, как ночью на него накинулись трое, ну об этом мы уже рассказывали. Тут вывернуться ему не удалось и, если бы не вмешательство полковника Гурова, у которого на парня были свои виды, Авилов бы схлопотал срок серьезный. Имя, как и собирался, он сменил и стал Юрием. Дальнейшее из жизни героя нам более или менее известно.

Заказывать официально наружку на Юрия Авилова полковник Гуров не хотел. Распоряжения генерала Орлова для проведения подобной акции было мало, а идти выше — значило объявлять всему свету, что у группы имеется подозреваемый. И наблюдать за Авиловым отправили сыгранную пару Нестеренко — Котов, тем более что у них не был закончен спор о Христе. Григорий своими еврейскими шутками допер Валентина окончательно, и он начал читать Библию. А Григорий друга подначивал, обещая, что в ближайшее время тот без чтения не останется.

Они смотрели на свое задание как на дело дохлое. Если Авилов убийца, то никак себя не проявит, на связь с постановщиком не пойдет. Коли он в тире тренировался, то там больше не появится. Но Гуров приказал, а слово Гурова было больше чем закон.

Они взяли потрепанный "жигуленок", запаслись едой. О сроках Лев Иванович ничего не сказал, значит, как в анекдоте: "От забора и до вечера".

На вторые сутки Нестеренко не выдержал:

— Он сыщик от Бога, но с придурью.

Григорий тоже считал, что они гонят пустую воду, однако обсуждать приказы Гурова, даже про себя, не решался.

Авилов сидел дома, изредка ходил в кино, гулял с девушкой, со знакомыми лишь здоровался. А какая может быть дружба, когда интересы парней вертелись вокруг универсама да палаток, а Юрий не употреблял. Пару раз его останавливали ребята из местной группировки, но разговор явно не клеился: видно, поступали предложения, которые его не интересовали.

Девушку звали Валентиной, она жила с родителями, училась в десятом классе, он встречал ее у школы. Установка показала, что семья девицы еле сводит концы с концами и у самого Авилова денег не густо, так что парочка в основном гуляла.

На третий день, когда сыщики от скуки зевали, Юрий что-то сказал подружке, она зашла в обменный пункт и поменяла на рубли триста долларов. Юрий взял у нее деньги, сунул в карман, словно для него это дело обычное.

Котов дернул Нестеренко за плечо и зло спросил:

— Так что ты, дубина, о шефе говорил? С придурью он?

— Да-а, — протянул Валентин. — Кто бы мог подумать?

Молодая парочка зашла в магазин, купили девчонке туфли, старые выбросили в урну.

— Я думаю, парень клад нашел, — сказал Котов. — Интересно, сколько ему заплатили?

— Ты не пыли, как скажет Гуров, ещё не вечер, — огрызнулся Нестеренко.

Авилов с Валентиной зашли в приличное кафе, перекусили, девчонка выпила рюмку, Юрий был явно задумчив.

— Кто сказал "а", тот скажет "б", — пробормотал Котов.

— Разошлись, вместе не держимся. Ты за баранку, я пехом. Передай в кабинет, мол, внимание, будьте готовы выехать.

Но в этот день больше ничего не произошло. Вечером Гуров выслушал Котова, кивнул, дескать, я этого и ждал, сказал:

— Пришпильте девчонке передатчик, послушаем ее. Авилов ничего лишнего не скажет, а девушка может. Конечно, это надо было сегодня сделать, я прошляпил. Дома она должна про новые итальянские туфли родителям объяснить. Хотя Юрий ей такое объяснение заготовил. Видится мне, что он завтра в тир потянется. Внутрь не заходить. Главное, фиксируйте любые его контакты на улице. Купил что-либо, человек спросил у Авилова, как по городу пройти. Всех фотографировать. Как вы извернетесь, меня не касается. У парня должен иметься контакт, от которого до головы — как от этого кабинета до Владивостока. В этот раз я до головы доберусь, или вы будете меня скромно хоронить.

— В случае опасности парня просто убьют, — философски изрек Котов.

— А вот и нет! — азартно ответил Гуров. — Потому что в данном случае они игру затеяли. Они желают не просто результат получить, а обыграть. Вот им! — Гуров сделал непристойный жест. — Мелко плавают, твари!

На следующий день Авилов вышел из дома около одиннадцати и не торопясь направился по Тверской в сторону центра. Котов шел шагах в десяти, а Нестеренко пробивался в пробке по другой стороне, так что двигались они примерно с одинаковой скоростью. Неожиданно Авилов остановился, поднял руку, начал ловить машину.

Нестеренко понял: если парень уедет, то конец. На Тверской, да при таком движении, ему не развернуться, а Грише сразу машину не взять, и парень уйдет. Он нарочно отошел от угла...