Ужин во дворце извращений - Тим Пауэрс

Невольно заинтересовавшись этим странным феноменом, он на затекших ногах похромал по крыше к парапету и снова посмотрел на мачту, которая за это время заметно приблизилась – до нее оставалось теперь не больше мили. Она раскачивалась из стороны в сторону, проваливалась и подпрыгивала гораздо чаще, чем делала бы это на морских волнах, и до Риваса наконец дошло, что мачта, должно быть, прикреплена к крыше повозки, которая движется по разбитой дороге вдоль залива.

Он смотрел на нее до тех пор, пока не убедился, что она сейчас проедет мимо. Тогда он скатился по пожарной лестнице на улицу, еще не решив, что делать дальше: напроситься в попутчики, угнать лошадь или просто удовлетворить свое любопытство. Оказавшись на мостовой, он спрятался за кустом бугенвиллеи, не сомневаясь в том, что пышный куст в сочетании с туманом послужат ему надежным укрытием.

Не услышь он цокота копыт, он решил бы, что выбрал неверное место для засады, и спустился бы ближе к берегу. Однако повозка вскоре вынырнула из тумана: вначале неясный, похожий на тень силуэт, который по мере приближения обретал цвет и детали. Как оказалось, четверка лошадей тащила не фургон, а поставленный на колеса небольшой корабль. Широкий корпус выпирал над утонувшими в нишах колесами наподобие раздутой ветром юбки, а шест, торчавший вверх перед подобием рубки, и впрямь оказался мачтой. Из своего убежища Ривас разглядел за ней горизонтальную рею, болтавшуюся над крышей.

Сам корпус был деревянным, крепким, как вербовочные фургоны Соек, и Ривас заподозрил, что знает, каким промыслом заняты эти ранние странники. Подозрение его сменилось уверенностью, когда повозка приблизилась настолько, что стали видны свежие щербины и пробоины в бортах и пара оборванных вант на рее.

Наскоро прикидывая легенду, которая могла бы изобразить его полезным попутчиком, он внимательно изучал ездоков, угнездившихся на высокой кучерской скамейке. Сзади и с боков скамейка прикрывалась алюминиевыми листами, такими щербатыми, как будто по ним долго молотили кувалдами. Оба мужчины производили впечатление не менее бывалых, чем их фургон-лодка: изрядно поизношенных жизнью, но вполне даже дееспособных. Фургон подъехал уже совсем близко, так что медлить дальше было рискованно.

Ривас сделал глубокий вдох, скрестил пальцы и выступил из-за своего куста.

– Доброе утро, – весело произнес он.

Кучер натянул вожжи, повернул рычаг тормоза, и повозка с печальным скрипом остановилась, качнув напоследок мачтой.

– Что нужно? – поинтересовался второй ездок, глядя на Риваса без особого энтузиазма. – Попутчиков не берем. – Голову его украшал котелок, водруженный поверх окровавленной повязки. Загорелое лицо под ним казалось столь худым, словно он в жизни не ел досыта, да и улыбаться даже не пытался.

– Рисковое это дело, – согласился возница, седой старик в бейсболке и спортивной майке. Как и его спутник, он был перевязан в нескольких местах.

Ривас улыбнулся в ответ.

– Я только хотел спросить, не на ту же ли шайку Соек вы напоролись, что напала на меня вчера вечером. Мне-то удалось улизнуть, но мой фургон они захапали – со всем... ну, товаром.

Старик посмотрел на него с интересом.

– С товаром? – задумчиво переспросил он.

– А вы, джентльмены, чем вы промышляете? – поинтересовался Ривас.

Прежде чем ответить, старик с опаской огляделся по сторонам.

– Мы, сынок, избавильщики.

Его спутник с отсутствующим видом кивнул. Знаю я, что вы за избавильщики, подумал Ривас.

– Ясно, – произнес он вслух. – Что ж, почтенное занятие. Я и сам, скажем так... аптекарь.

– Ты торгуешь Кровью, – сказал старик.

– А вы сутенеры, – с улыбкой кивнул Ривас. Старик снова помедлил, потом кивнул.

– Угадал, сынок. И – да, была там шайка Соек. Чертовы пастыри, не желавшие поделиться с нами парой пташек из своей стаи. Так ты говоришь, они заграбастали всю твою Кровь?

– Все, что у меня было с собой. И фургон с лошадью. Мне еще повезло, что головы не лишился.

– Ага. Жаль, жаль. Нет лучше Крови успокаивать их, как они цыплячиться начинают.

– Тоже верно. – Ага, заглотил наживку, подумал Ривас. – Знакомы с Ретти Фрейзи?

– Ясное дело, – ответил худой. – Слыхал, его нет в живых?

– Слухи доходили. А что случилось?

– Да на одного чертова избавильщика напоролся.

– На одного из этих, наемных, – уточнил старик. – Говорят, это был Грег Ривас, тырил какую-то девку обратно к родителям. Так ты был знаком с Фрейзи?

Ривас пожал плечами.

– Провернул с ним пару делишек.

Двое мужчин на козлах, похоже, немного успокоились. Худой снял свой котелок и заглянул в него.

– Ну и куда ты дальше за новой Кровью? – спросил он, явно обращаясь к своей шляпе.

– Да есть у меня еще запасец, припрятал в канализации у Ханнингтен-тауна, – Ривас предполагал, что внутри фургона заперты по меньшей мере две девушки – иначе с какой стати Сойкам было бы так яростно обстреливать повозку, а то, что эти двое остались живы, говорило о том, что пастыри Соек их все-таки упустили. Похищенных у Соек девиц почти всегда привозили в Ханнингтен-таун, откуда морем переправляли в Венецию, ибо уж там-то умиротворяющей Крови было в достатке. Возможно, главной проблемой у сутенеров было то, что продвинутые женского пола – в отличие от менее популярных у клиентов мужчин – никогда не доходили до отрешенного от всего состояния вещателей, так что использовать их можно было, только постоянно успокаивая дозами Крови.

Худой напялил свой котелок обратно на повязку.

– Ханнингтен нам по пути.

– Угу, можем подвезти, коли хочешь, – сказал старик.

– Спасибо, – улыбнулся Ривас, забираясь на колесо и стараясь при этом не задеть свой больной палец, – Я расплачусь, когда мы приедем туда.

– Садись ко мне, сынок, – пригласил его старик. – Найджел посидит и на крыше.

– Не возражаю, – согласился Ривас, усаживаясь на козлы на место перебравшегося назад Найджела. Остатки тумана сползли в залив, и в воздухе разлился запах нагретого солнцем эвкалипта. Старик встряхнул вожжами, и фургон тронулся с места.

– Нужно пополнить запас товара, – заметил старик, – можешь сплавать с нами на север, в Венецию. Лишняя пара рук на борту никогда не помешает, и потом, сдается мне, чертовы пастыри повредили шварты и половину такелажа.

– Что ж, звучит соблазнительно, – отозвался Ривас, напомнив себе мысленно, что никакая сила на земле не заставит его прибыть в Венецию с моря – на берег, где ковыляли, ползали и плавали по каналам отравленного Инглвуда самые ущербные обитатели этого города... или на узкие, то и дело меняющие очертания пляжи, разноцветный песок которых был усеян пузырями спекшегося стекла и древними, но почему-то упорно не желающими разлагаться осколками костей... и уж менее всего под кров сооружения, известного как Дворец Извращений.