Правда во имя лжи - Елена Арсеньева

Ну, кто-кто… Вопрос, увы, ясен. Сонечка Аверьянова, вдевичестве Богданова! Да, близнецы есть близнецы! И если Лида закончила в своевремя Нижегородское художественное училище, а потом – худграф, то кто мешалсделать это Соне – в Северолуцке? Да она и просто так могла интересоватьсяискусством – в качестве хобби, что ли. Вот и выходит, что Лида слишком малоуспела узнать о сестре… на свою беду.

– Нагляделась? – Насмешливый голос Рыжего вернул ее с небесна землю. – Ну, ты артистка! Все хочешь нас убедить, будто ты не Сонька и сюдапопала впервые? Ну да, еще начни рассказывать всякие сказки про близнецов. ЯСоньку с пятого класса знаю, отроду у нее никакой сестры не было… А, ты хочешьсказать, что тебя украли цыгане? – ухмыльнулся он, уловив порывистое движениеЛиды. – Брось, не тяни время. Я еще когда в далеком детстве прочитал проЖелезную Маску, дико ржал над всей этой глупостью. Тут, Сонечка, немексиканский сериал и не «Санта-Барбара». И времени у нас не так много, каккажется, поэтому быстро высказывайся про Женюрочкин тайник – и разойдемся, какв море корабли.

– Вы идиоты, – откровенно сказала Лида, вдруг переставбояться. Бог знает, что ее успокоило – может, признание Рыжего в том, что онзнал Соню с пятого класса? Как-то не верилось, что одноклассник сестры можетпричинить ей вред. Она очень быстро забыла про тот удар в живот… – Какой ещетайник вам нужен? Эта квартира вся – тайник! Остров сокровищ! Знаете, сколькостоит вот эта икона? А статуэтки? Да это же образцы первого русскогопорцелина,[1] который делался еще без каолина, как французский мягкий фарфор,севрский или мейсенский!

Серый, доселе жадно шнырявший глазами по комнате, воззрилсяна Рыжего вопросительно. Однако тот покачал головой:

– Угомонись. Охота была со стекляшками возиться! И вообще,откуда я знаю, может, это все вовсе не куплено на трудовые Женюрины копейки, ав самом деле некогда стояло-постаивало в нашем художественном музее, и нас запопытку сбыта госимущества… – Глаза Рыжего лукаво блеснули. – А, Сонечка?Может, не зря ходили после смерти твоего супруга некие интересные слухи?Все-таки он работал охранником музея, так или нет?

У Лиды внезапно перехватило дыхание. Господи… Куда онапопала, господи?!

– Послушайте, – заговорила сбивчиво, с трудом справляясь сдрожащими губами, – послушайте, все это какое-то недоразумение. Давайте жебудем разумными людьми. Я вам говорю: я не Соня! Я ничего не знаю ни о какомтайнике. Мы только зря теряем время на пустую болтовню. Отпустите меня иделайте с этой квартирой все, что вам заблагорассудится, – я ничего никому нескажу. Я хочу только уйти… уехать домой, в Нижний!

Голос вибрировал от слез, но слова были не те. Лида самаощущала их неубедительность, но ничто другое почему-то не шло с языка. И онапочти не удивилась, когда на лице Рыжего вдруг вспыхнула ярость, а потом онотвел руку назад и с новой силой двинул Лиду в живот.

– Не хочешь добром, так…

Она согнулась, упала на пол. Сдавленный вопль рвался изо рта,но тут же он был загнан внутрь полоской широкого пластыря, перехлестнувшейлицо. Желто-зеленые глаза оказались близко-близко:

– Измолочу, поняла? Изомну все твои потроха кулаками!Никаких следов не останется, а сделаешься калекой. И никто криков не услышит. –Словно ради наглядности он еще раз вдавил свой кулак в Лидин живот, и она сновасудорожно забилась на полу. – Ну, скажешь?

Лида повозила головой по полу, что значило всего лишь: «Яничего не знаю!» – но ее мучители восприняли это как отказ ответить, и рыжийначал работать ногами.

– Эй, ты потише! – опасливо сказал Серый. – Может, как-топо-другому попробовать?

Голос его слабо донесся сквозь звон в Лидиных ушах, и она струдом разлепила залитые слезами глаза.

– Хорошая мысль, – сказал Рыжий. – А не трахнуть ли намбарышню… извращенно? А? Говорят, если без привычки, это довольно болезненно.

– Чтоб Сонька – без привычки? – усомнился Серый. – Да брось!Слухи ходят, она чуть ли не с шестью мужиками одновременно сношалась. И сзади,и спереди, и снизу, и сверху, и даже сбоку. А негр?!.

– Слушай, ты меня возбуждаешь, – пробормотал Рыжий. – Обожаюиспорченных женщин! А ну-ка помоги мне.

Он приподнял Лиду за плечи, Серый схватил за ноги, и вследующее мгновение она оказалась лежащей на кровати, от которой тянулокисловатым духом несвежего белья.

* * *

Да нет, ничего такого не случалось в жизни Ани, в чем онапостыдилась бы признаться Диме. И она досталась ему невинной девушкой – этонепреложный факт, которым он не переставал откровенно и смешно гордиться. Новсе-таки была в ее жизни одна роковая ночь!

Аня тогда поступила на филфак пединститута и вместе со всемиотправилась в колхоз. 1963 год, раздолье студенческой романтики и дармовоготруда! Сотни три девчонок и парней (преимущественно девчонок, посколькупединституты в то время славились как кузницы женских кадров, у них на филфакеиз ста человек только десять – мужеского полу, на физмате и химбиофаке почтианалогично) долго везли на грузовиках в район имени Лазо, а потом свалили наокраине какой-то деревни в виду длинного, приземистого здания без окон. От негоисходил глубокий могильный дух. Это заброшенный яровизатор, и сельхозначальствоне нашло ничего лучшего, как поселить будущих педагогов здесь на целый месяц.Что характерно, лихая советская молодежь ничуть не испугалась нечеловеческихусловий, а восприняла их как должное. О правах человека и тому подобном в товремя и слыхом не слыхали, кроме того, ребятишки только что прошли горниловступительных экзаменов (три человека на место) и готовы были носом землю рытьот счастья, что зачислены в институт.

Копать бесплатно колхозную картошку? С радостью! Жить ввонючем яровизаторе? Запросто! Спать на нарах? Да мы только об этом и мечталивсю нашу молодую жизнь!

Однако наспех сколоченные нары вместили только половинународу. Нет, остальным не пришлось валяться прямо на полу: для них завезли несколькогрузовиков деревянных ящиков, и из этих шатких сооружений студенточкиизобретательно соорудили себе ложа, вернее, лежбища, нагромоздив на нихматрасовки, набитые сеном. И начались сельхозподвиги! Днем ораву вывозили наполя – куда-то очень далеко, и если правда, что территория Хабаровского краямогла бы вместить не меньше двух перемещенных на Дальний Восток европейскихгосударств, то они побывали не то в Бельгии, не то во Франции.