Драконий катарсис. Изъятый - Василий Тарасенко

Старик, увидев меня на пороге кареты, медленно опустил юную графиню на мягкую, почти не мокрую травку и отступил на шаг подальше от света тусклых фонарей на повозке. Его белые волосы и борода прекрасно бликовали, так что маневр старого бандита пропал втуне. А мою шею сзади попытались прощупать тонкие пальцы зубастой девушки, на что последовал незамедлительный ответ в лоб с захватом под… эти самые, которые мягкие, и броском в сторону по-прежнему страстно обнимавшихся Трис и ее фаната. Клыкообладательница по имени Линда рассерженно зашипела, прокатившись по траве, вскочила на ноги мрачной пружинкой и уже хотела продолжить борьбу за мою несчастную шею, но старик вновь подал голос:

— Стоять! Осно манозис каантэ!

И что он только что там сказал? Мрачный тип, щупавший шею лендерры, тут же расслабил пальцы, а Трис от неожиданности усилила нажим. Вампир словно взорвался изнутри, разлетаясь клочьями тумана, а спустя секунду собрал себя воедино метрах в двух от лендерры. Тристания благополучно рухнула лицом вниз, полежала пару секунд спокойно и выдала:

— Ну что за непруха! Такая шея пропала!

Самое удивительное было в том, что я прекрасно видел вампира и в его рассеянном состоянии! Во время перемещения он стал почти бесплотным, но именно почти. Кровосос уставился на меня, и он был очень даже похож на темноволосую девицу, разбудившую мое бренное сознание в карете. А потом он вновь распался на вереницу разноцветных контуров, перемещаясь в мою сторону. Я же словно знал, что и как делать. Правая рука сама ринулась вперед, обзаведясь черными когтями… Выражение на лице вампира, затрепыхавшегося в моей ладони, было настолько ошеломленным, что я даже улыбнулся, чувствуя щекотку в резцах. И вновь подал голос старик:

— Анкх, онно! Нет, прошу тебя!

Я разжал пальцы, отпуская кровососа, и спросил в темноту:

— И почему я должен сдерживаться?

Ощущение бесконечной власти именно над вампирами заставляло кровь кипеть в жилах. Очень захотелось посмотреть, какова на цвет жидкость в тушках этих зубастиков. Мой взгляд вперился в беспомощно замершего парня с клыками, но его тут же закрыла трепещущая тень. Дед оттолкнул своего сородича и чуть ли не торжественно опустился на колено, словно вассал, приветствующий сюзерена. Склонив голову, он проговорил:

— Прости нас, моркот-анкх. Ибо не ведали мы, что творили.

Молодые вампиры в один голос ахнули, и паренек кинулся к старику со словами:

— Отец! Как ты можешь?! Перед едой гнуть колено?!

Во мраке мелькнула бледная рука, и молодой вампир отлетел на пару шагов, приземлившись в траву на пятую точку. На его белом лице медленно набухли красным четыре царапины. Линда уже по собственному почину с явным скрипом в характере преклонила колено там, где стояла, следуя примеру предка.

Тем временем Горотур нехотя отпустил на свободу помятых ночных птичек, вляпавшихся в зону его интересов. Растрепанные кровососы испуганно метнулись к своим и замерли между парнем и девушкой, не издав при этом ни звука. Все происходящее вообще напоминало немое кино с редкими проблесками реплик. Особенно внушали молнии, за сверканием которых почему-то не следовало грома. Старик встал и сказал, блеснув красными буркалами:

— Позволь нам уйти, анкх, и рассказать сородичам, что хайверс явил себя лику неба… Клянусь, наш народ больше не потревожит тебя. Ты отлично прятался все эти долгие годы. Но теперь есть надежда на то, что мир вернется к истокам.

Я не понимал ничего из происходящего, а вот по расширившимся глазам Трис и окосевшей Родерии можно было судить, что эти две гадины вполне в курсе событий. Старший вампир расценил мое молчание как знак внимания и продолжил:

— Меня зовут Тулкаш из рода Морталингов. Это мои дети Линда и Тэнцио, а также воины.

Имен помятых типов, побывавших в руках тура, он не назвал, из чего я сделал вывод — пушечное мясо, и ничего более.

— Анкх, — как-то робко произнес старик, — тебе надо вернуть всю силу. Что за контур тебе мешает, хайверс?

— Ты о том, что за барьер стоит на мне? — Слова вампира меня заинтересовали. — Что ты об этом знаешь? Кто я такой, старик?

Сотня вопросов завертелась на кончике языка, но задать их все я просто не успел. Старик улыбнулся, показав клыки, и громко сказал:

— Поговори со своим троном, моркот-анкх, и все поймешь. Поговори со своим троном!

Пять вампиров стремительно растворились в ночи, на что Горотур с большим интересом спросил:

— Догнать?

Посмотрев в глаза этому набору харизмы, силы и невозмутимости, я понял — а ведь догонит, — но ответил:

— Пусть их.

Родерия осторожно пощупала свою драгоценную шею, злобно уставилась на меня и выпалила:

— За это с тебя тоже спросят!

— Иди ко мне, сладкая, — промурлыкал я, уставившись на свою вторую шицугехай.

Глаза графини испуганно расширились, но сделать что-либо со своим телом она была не в состоянии. А оно, чуть ли не стелясь в собачьей позе «какую тапку принести, хозяин?», ринулось ко мне. Даже на душе потеплело: хоть так за Кольку отыграюсь.

Тристания деловито вмешалась:

— Что делать-то будем?

Я отмахнулся от графини и уставился уже на лендерру. Вопросов к ней была масса. От того, кто такой хайверс, до того, какого черта на нас напали топтаные вампиры, и при чем тут мой так называемый трон? Да еще и говорящий! Уж переночевали так переночевали! Впервые за дни пребывания в этом мире я не знал, что сказать и что сделать. События вокруг меня нарастали снежным комом, порождая дикое количество тайн и предположений. И ни одного ответа, эпическая сила!

А перед глазами так и стояли близнецы-вампиры. Перед тем как исчезнуть, каждый из них адресовал мне недвусмысленный жест. Причем каждый — свой. Линда послала воздушный поцелуй, а Тэнцио красноречиво чиркнул себя ногтем по горлу. Что бы это значило? И самое главное — это какой же такой во мне репеллент сидит, что отпугнул этих кровососов?

— И что это было? — таким был мой первый вопрос, когда мы немного пришли в себя после странного пробуждения в лапах вампиров.

Графиня Родерия демонстративно отвернулась с высоко задранной головой, завернулась в некое подобие шерстяного одеяла и опустилась на топчан из еловых лап возле еще тлеющего костра — спать дальше. Типа вся такая Роковая и Непокорная. Мне стало смешно, но ограничился лишь фырканьем и повторением вопроса в адрес Трис. Пока та мялась, пытаясь поймать настроение лектора, Горотур обошел дозором лагерь, един в тридцати трех лицах, пусть и без чешуи, златом горящей, но уж по массе точно. Потом он пристроился посидеть возле успевшей задремать Родерии. Это тоже было удивительно — я начал чувствовать не только настроения шицугехай, но и их состояние. Интересно — а это обоюдная фишка? Не став заморачиваться, я просто спросил у Тристании: