Отон-лучник - Александр Дюма

Тут рыцарь снял с руки перчатку и бросил ее оземь, а на пальце его сверкнул алмаз, который вы, должно быть, видели на руке моего батюшки, — алмаз этот столь прекрасен, что стоит не менее полграфства.

Герард был человек далеко не робкий: вместо ответа, он приказал отворить главные ворота. Вышедший из крепости паж подобрал перчатку. Вслед за пажом выехал на боевом скакуне управитель замка в полном ратном облачении.

Противники не обменялись ни единым словом. Незнакомец опустил забрало, то же сделал и Герард. Бойцы заняли на поле позиции по своему выбору, взяли копья наперевес и, пустив коней в галоп, ринулись друг на друга.

Как я уже говорила, Герард слыл одним из самых могучих и храбрых воинов Германии. Доспехи его были сработаны лучшим кёльнским оружейником. Копье его, наконечник которого был закален в крови насмерть заеденного псами быка, когда кровь издыхавшего зверя еще бурлила, переломилось как стеклянное, ударившись о щит незнакомца, и неведомый рыцарь одним ударом поразил Герарда в самое сердце, пробив разом и щит и доспехи. Герард рухнул, не успев промолвить ни слова, не успев раскаяться в своем злодеянии. Рыцарь повернулся к Беатрисе: упав на колени, она благодарила Господа.

Стремительный исход боя так всех ошеломил, что воины Герарда, на чьих глазах был сражен наповал их предводитель, даже не сообразили запереть ворота замка. Незнакомец беспрепятственно въехал в первый двор, спешился, привязал коня к чугунной коновязи и направился к крыльцу; едва он поднялся на первую ступень, как на крыльце появилась Беатриса — она спешила навстречу своему избавителю.

«Отныне весь замок в вашем распоряжении, мессир рыцарь, — проговорила она, — вы завоевали его силой своего оружия. Будьте здесь как дома. Чем дольше вы у нас останетесь, тем больше удовольствия мне доставите».

«Сударыня, — отвечал ей рыцарь, — не стоит меня благодарить, лучше возблагодарите Господа Бога. Ведь это он послал меня к вам на помощь. А что до замка, то им владели ваши предки в течение десяти веков, и я от всей души желаю, чтобы еще десять веков ваши потомки были здесь хозяевами».

Беатриса покраснела — она была последней в своем роду.

Однако рыцарь согласился погостить в замке. Он был молод, хорош собой. Беатриса была одинока и вольна распоряжаться своим сердцем. Так прошло три месяца, и молодые люди обнаружили, что их связывает чувство, с одной стороны, более трепетное, нежели дружба, а с другой — более пылкое, чем благодарность. Рыцарь признался девушке, что любит ее, и, поскольку он был знатного рода, хотя никто не знал, есть ли у него владения и титул, Беатриса, богатства которой вполне хватало на двоих, несказанно обрадовалась, что может хоть отчасти отблагодарить своего спасителя, и отдала ему свою руку. Тем самым она передала ему бразды княжеской власти, которую незнакомец уберег от посягательств Герарда столь отважно и, главное, столь неожиданно. Рыцарь пал к ногам Беатрисы — девушка поспешила поднять его.

«Простите, сударыня, — воскликнул рыцарь, — но я так нуждаюсь в снисхождении, что не встану, пока не добьюсь его!»

«Говорите, — отвечала Беатриса. — Я готова выслушать вас и подчиниться, как если бы вы уже сейчас были моим господином и повелителем».

«Увы, — печально произнес рыцарь, — вам несомненно покажется странным, что теперь, когда вы предлагаете мне безграничное счастье, я могу принять его лишь при одном условии».

«Оно будет исполнено, — твердо пообещала Беатриса. — Говорите, о каком условии идет речь?»

«Обещайте никогда не спрашивать меня ни кто я такой, ни откуда прибыл, ни каким образом узнал о грозящей вам опасности: я так вас люблю, что не в силах буду таиться. Но как только я расскажу вам всю правду, нам придется навек расстаться. Такова воля той высшей силы, что вела меня через горы, моря и равнины, когда издалека я спешил к вам на выручку».

«Что мне до вашего имени? Что мне за дело, откуда вы пришли? Что мне до того, кто сообщил вам о моей беде? Пусть все, что было, остается в прошлом, — я выбираю будущее. Имя вам — рыцарь Лебедя. Вы пришли из благословенной земли и направил вас Господь Бог. Чего мне более? Вот вам моя рука».

Рыцарь с восторгом поцеловал эту руку, и месяц спустя капеллан обвенчал их в той самой часовне, где целый год, с ужасом думая о другом браке, плакала и молилась Беатриса.

Небеса благословили их союз: за три года Беатриса подарила супругу троих сыновей: Роберта, Готфрида и Родольфа. И еще три года пролетели в неземном согласии и счастье, так что жизнь казалась супругам райским блаженством.

«Матушка, — спросил однажды Роберт, придя домой, — скажи мне, как зовут моего отца?»

«Почему ты спрашиваешь об этом?» — вздрогнув, воскликнула Беатриса.

«Меня спросил об этом сын барона фон Асперна».

«Твоего отца зовут рыцарь Лебедя, — отвечала Беатриса, — и иного имени у него нет».

Мальчик удовольствовался этим ответом и вернулся к своим играм. Прошел еще год, и на смену упоению и восторгам первых лет брака пришло спокойное, ясное отдохновение — верное свидетельство сродства двух душ.

«Матушка, — спросил однажды Готфрид, — откуда явился отец, когда приплыл к замку в лодке?»

«Почему ты спрашиваешь об этом?» — со вздохом поинтересовалась мать.

«Меня спросил об этом сын графа фон Мегена».

«Отец прибыл из далекой неведомой страны, — проговорила мать. — Это все, что я знаю».

Ребенок был вполне удовлетворен и, передав ответ матери товарищам, вновь предался играм на берегу реки с той беззаботностью, что свойственна его юному возрасту.

И еще один год прошел, но теперь рыцарь нередко заставал Беатрису погруженной в тревожное раздумье. Однако он, казалось, ничего не замечал, только стал еще ласковее и заботливее с женой.

«Матушка, — сказал однажды юный Родольф, — когда отец спас тебя от злодея Герарда, кто сказал ему, что ты нуждаешься в помощи?»

«Почему ты спрашиваешь об этом?» — со слезами на глазах спросила мать.

«Меня спросил об этом сын маркграфа Горкумского».

«Господь, — отвечала мать, — Господь, который видит всех страждущих и посылает им на помощь своих ангелов».

Мальчик удовольствовался таким ответом. Его приучили к мысли, что Господь Бог — отец всего сущего, и он вовсе не удивился тому, что отец сделал для своего дитяти то, что Господь сделал для его матери.

Но принцесса Беатриса смотрела на это иначе: она рассудила, что первейшее сокровище для сыновей — имя, завещанное им отцом. А ее три сына как бы не имеют имени. И в самом скором времени взрослые начнут задавать ее сыновьям такие же вопросы, но, в отличие от детей, не удовольствуются подобными отговорками. И вот принцесса погрузилась в глубокое уныние, не оставлявшее ее ни на миг, и решила потребовать, чтобы супруг раскрыл ей ту тайну, о которой она обещала никогда не спрашивать его.