Дана Мэллори и дом оживших теней - Клаудия Ромес

– Это какая-то пытка, – отозвалась я.

– Это только так кажется.

У меня на глазах выступили слёзы. Марианна взяла меня за руку:

– Воспоминания – это подарок. Они переносят нас в прошлое, по которому мы так тоскуем. Мы можем иногда слышать тех, кто был нам дорог, иногда даже чувствуем их близость.

– Я уже не помню её голоса… маминого голоса… – всхлипнула я, – я забыла её запах.

– Дай срок, детка, придёт время – всё вернётся. Вот увидишь.

– Всё бледнеет, растворяется, как сон. – Слёзы безудержно катились у меня по щекам. – Я была не готова к такой потере.

– К такому никто никогда не бывает готов, – вздохнула Марианна, – предопределить время прощания не в нашей власти.

Я утёрла слёзы. Дождь заканчивался, солнце пробивалось сквозь облака. Самое время сменить тему:

– Каким он был в детстве?

– Твой папа? – просияла Марианна.

– Да, расскажите мне.

– Он был таким нежным ребёнком, – она расплылась в улыбке, – и такой выдумщик. Твоей тёте никогда не приходилось с ним скучать.

Я слушала её истории, и тоска моя понемногу стихала. Марианна рассказала, как отец мальчиком однажды чуть не утонул в бочке для сбора дождевой воды, как случайно сам себя запер в мавзолее.

Безоблачное счастливое детство моего отца проходило здесь, в поместье Мэллори Мэнор, пока не умерла его мать. После этого бо́льшую часть года он проводил в интернате для мальчиков, а на каникулы его всегда забирала к себе тётя Мэг.

Отчего бы ей было не забрать его к себе совсем? Мне-то ясно почему: он мальчик.

По какой-то загадочной причине в Мэллори Мэнор не жалуют наследников мужского пола. А если бы он был девочкой – что решила бы тётя Мэг?

К счастью, отец никогда не жаловался на свою жизнь в интернате. У него были там друзья, он ладил с педагогами, в него верили, ему там прочили большое будущее как учёному.

Марианна между тем уже рассказывала о ежегодных путешествиях Игоря на родину предков, в Карпаты, и о своём знаменитом кокосовом пироге, который многие нахваливали, а Игорь к нему ни разу не притронулся.

Я не выдержала и, улучив момент, готовилась уже спросить, зачем меня привезли в поместье. Правду ли сказал Уилл?

Но Марианна, не дожидаясь моего вопроса, уже знала, что меня беспокоило. Она по-матерински погладила меня по волосам:

– Я знаю, милая, это трудно понять. Поверь мне, твоим предшественницам было не легче. Но Мэллори Мэнор нужна наследница, которая позаботится обо всех созданиях, что прячутся в этих стенах, и о добрых, и о дурных. – Она откусила кусочек брауни. Откуда она опять знает, о чём я думаю?! – Ты слышала о Мэгги?

– Конечно! Это всё так невероятно. Почему папа мне ничего не рассказывал?

– Да куда ему! Мужчинам из рода Мэллори недоступна истинная сущность этого дома. Они просто ничего не видят. Печально. Но так уж распорядилась Мармелия.

– А что с тётей Мэг? С ней ведь явно что-то не в порядке? Или мне только кажется?

Марианна подавилась кексом и закашлялась. Я обошла стол и постучала ей между лопатками. Она откашлялась и произнесла:

– Об этом я ничего не могу сказать, детка. Я и так слишком много тебе рассказала.

Что за ерунда!

– Послушай меня. – Марианна сжала мою руку и огляделась. – Держись за Уилла! И доверяй кошке!

Откуда-то сбоку послышалось урчание. Сиссибелл! Значит, доверять кошке, да? Я и так ей доверяю, но совет, конечно, странный. И откуда она тут опять так внезапно взялась?

– Ну, Сиссибелл, здравствуй! – поприветствовала я её.

Никакого ответа на человеческом языке не последовало.

– Есть хочешь?

Вместо ответа кошка схватила кусок брауни и утащила его под стол.

– Можешь сказать спасибо.

– Да ты что! – засмеялась Марианна, качая головой. – Говорить спасибо не в кошачьих привычках.

Сиссибелл сверкнула на повариху глазами.

– Ладно, ладно, киса. – Марианна почесала кошку за ухом. – Я любя. Мы тебя любим такой, какая ты есть.

Сиссибелл доела брауни, села на задние лапы и произнесла:

– Вот с этого и надо начинать.

От страха я свалилась со стула.

Гипнотические кошачьи глаза уставились на меня.

– Что это с ней? – обратилась кошка к кухарке.

Марианна подвинула ко мне тарелку с брауни:

– На, шоколад успокаивает нервы.

Я схватила брауни и целиком запихнула в рот.

Ну и домик, ну и семейка! Сколько ещё сюрпризов меня ждёт?!

Даже думать не хочу, что меня тут ещё подстерегает! Говорящая кошка – это пустяки! То ли ещё будет!

Когда мы вечером сидели в столовой за ужином, тётя Мэг снова не сводила с меня глаз.

Я решила не спрашивать, почему у тётушки на правой руке чёрная перчатка. Так должно быть, всё нормально! Может, просто поранилась. Она уплетала салат из виноградных улиток.

К счастью, я была ещё сыта после Марианниных кексов. После того как Сиссибелл, вопреки всякой логике, убедила меня в своей способности говорить, я умяла все брауни.

То ли это действие шоколада на организм, то ли ещё что-нибудь, но теперь мне казалось, что мы с говорящей кошкой прекрасно поладим.

Меня уже даже меньше беспокоило соседство с потусторонними силами. Вот уж правда – шоколад успокаивает нервы, Марианна права. И надолго успокаивает, надо сказать.

Интереснейшая закуска сегодня, хотя на мой вкус слишком уж живая. Не знаю, задумано так или нет, но пока я ждала перемены блюд, закуска жила своей жизнью.

Оранжевый слизняк протянул свой липкий след от моей тарелки наискось по столу, да ещё утащил с собой салатный лист, словно пытался под ним спрятаться.

Я следила за ним глазами. Только бы тётя Мэг его не заметила. Знаем мы, как ловко она управляется с глазами в супе. Глаз, конечно, не улитка-слизняк, но ему так же не место в супе, как слизняку – в салате. Как быть?

Мне хотелось спасти беглеца. Слизняк двигался прямо к свечкам посреди стола, и я быстро прикрыла его салфеткой.

– Прошу прощения! – пропела я, подхватив скользкого беглеца вместе с салфеткой.

Тётя Мэг сверкнула на меня глазами и опять занялась салатом. Марианна прикатила на тележке главное блюдо – нечто, пускающее пузыри. Увидев меня, она подмигнула, что, конечно, означало «Приходи на кухню, накормлю тебя по-человечески!». Я сунула ей в руку салфетку с улиткой и шепнула:

– Безбилетный пассажир.